В самое то время возвратились они с войны, которую имели с журавлями, над коими одержали славную и знаменитую победу. Каждый из воинов принес с собою по две или по три неприятельские головы, которые, поднявши кверху, держали за конец носа. В продолжение той воины повытаскали они из журавлиных гнезд до нескольких сот тысяч яиц, которые принесли в подарок своим женам и любовницам.
Не можно было довольно надивиться, с какою неустрашимостью нападали они на своих неприятелей, которые были перед ними настоящие Исполины и продалбливали носами своими черепа их до самого мозга, если у кого не было на ту пору шлемов, кои делали они из ореховых скорлуп. Однако ж щедрая Природа, поправляя слабость их сложения, наградила их пылкостью разума. Во время сражения приметили они, что у неприятелей их ноги весьма тонки и ломки; и для того всегда с той стороны им вредить старались.
Увидя нас, пришли они в робость; но рассмотревши данные нам свидетельства и паспорты, по коим позволялося нам проехать все баснословные земли, приняли нас весьма благосклонно и прыгали на нас, подобно маленьким собачкам.
Знатнейшие между ними господа заставляли себя носить козлам и баранам. Мы провожали их до самого их жилища. Они ходили чрезвычайно тихо и медлительно, что наводило нам в дороге немалую скуку. На другой день стали делить добычу. Церемония та началася игранием на свирелях, которые служат в той земле вместо труб и литавров. Потом стреляли в цель по одной птице, которая была величиною с муху и поймана в паутину. Стреляют они духовыми ружьями, сделанными из яровой соломы.
Жители сей земли живут не более осьми лет; женщины их на пятом году начинают рождать детей, которых прячут в норы наподобие кроликов; в противном же случае журавли, нашедши, их поглощают. Малые сии творения весьма веселы, забавны и остроумны. По вечерам для препровождения времени занимаются кукольными комедиями. Впрочем, чрезвычайно бережливы и нимало не расточительны. За великое у них уже почитается мотовство и роскошь, когда кто поставит на стол целую воробьиную ножку или пару жареных на вертеле мух. Вертела их делаются из осей или усов от ячменных колосьев. Вместо стаканов служат у них половинки вишенных косточек. Питье их состоит из двух или трех капель утренней росы, которую собирают они весною и сохраняют в гусиных яйцах, служащих им вместо сороковых бочек. На место тарелок употребляют лещовую чешую, а вместо чашек и блюд дубовые желуди. Дремучие их леса состоят из самого мелкого кустарника, на который лазят, как будто на высочайшие кедровые деревья. Величине нашей удивляются чрезвычайно, и думают, что, имея такой огромный рост, упасть весьма опасно.
Выехавши из сего острова, хотелось нам проехать на остров Желаний; однако ж все наши старания были напрасны; ибо на тот остров не всегда удается попасть, когда хочется, почему и принуждены мы были пристать к Колдовскому острову, не возмогши побывать и на острове Истюлинов, несмотря на то, что великую все имели к тому охоту, потому что рассказывали нам о нем чрезвычайно чудные и невероятные вещи. Жители того острова переходят самые большие реки одним шагом, удят канатами китов и катают в кегли большими горами.
Когда пристали мы к Колдовскому острову, то один из наших матросов, бывший уже несколько раз в том месте, говорил нам, что более всего надлежит остерегаться пить воду той земли, а употреблять свою собственную, потому что сие средство предохраняет от всякого колдовства и очарования. Между тем, вышли мы на Зороастрово поле, которое называется по имени стоящего на нем столичного их города. Вдруг наступила неожидаемо темная ночь, так что не могли мы ничего видеть перед глазами. По земле сей путешествовать весьма опасно, почему принуждены мы были расположиться на траве там, где тогда стояли, и довольствоваться тем, что с корабля взяли с собою.
Товарищи мои заснули очень крепко; а я, не могши никак сомкнуть глаз от беспокоящего меня пронзительного кошачьего крика, принужден был встать со своего места, чтоб их прогнать; но вдруг очутился в пространной пещере, освещенной бесчисленным множеством фонарей и факелов.
Кошки, вошедши в ту пещеру, превратилися в прекраснейших девушек. Все они, схватив друг друга за руки, начали плясать хороводом, посреди коего прыгал козел чудными скачками и коверкался удивительными и почти невозможными кривляниями. Девушки старалися ему подражать во всех его телодвижениях. По окончании сей пляски козел тот сел в угол; девушки подходили к нему одна за другою, целовали его в бороду и увенчивали цветами. В продолжение сей церемонии прилетело по воздуху несколько человек на метлах и помелах, и по прибытии каждый из них старался приносить тому козлу свою жертву; но козел отвергал их всех с презрением. Прибылые те, гости думая, что в обряде своем в чем-нибудь проступились, начинали жертвоприношения свои сызнова; козел же продолжал оказывать свое неудовольствие, и наконец дал знать небольшим киванием головы, что стоит, прижавшись в уголку, некто из посторонних. Все, бросясь на меня кучею, схватили кому где попалось. Я иначе не мог избавиться от определяемой мне казни, как прокуся себе до крови руку и написавши на бумаге некоторые показанные мне знаки. По исполнении сего козел сказал, что я принадлежу к их собранию; и тогда началися опять пляски, скачки, крик, шум и рукоплескания с такими восхищениями, что никто не мог разуметь один другого. Прекраснейшим из сего собрания оказывал козел свои приветствия и ласки по обыкновенному своему обычаю и обряду.