– Подъезжаем! – рык Порфирьева прервал размышления Овечкина. – Всем боевая готовность! По моей команде десант спешивается и рассредоточивается вокруг транспорта!
Склады уже рядом! Антон почувствовал нарастающий страх. Ему казалось, что ехать еще минут двадцать, а уже все! Или Порфирьев заметил роботов?!
– Ты их видишь? – нервным шепотом вышел в эфир Антон.
– Голых баб? – устало уточнил амбал. – Или въездные ворота?
– Роботов! – Антон скрыл возмущение. Он стерпит насмешки, это увеличивает шансы на выживание, а выживание сейчас приоритет номер один. – Если они будут стрелять по машинам, может, пока не поздно, лучше выйти всем?
– Противника пока не наблюдаю, – прорычал капитан. – Гражданским сидеть внутри и ждать команды! В эфир не выходить! Десанту перейти на армейскую частоту, канал номер девять! Колонне – стой! Десанту – к машине!
Вездеход остановился, находившиеся в нем солдаты, гремя экзокорсетами, выскочили наружу, люк захлопнулся, и через имеющееся в нем окно стало видно, как замирает световое пятно ходовых прожекторов, двигающихся следом аэросаней. Оставшемуся в одиночестве Антону стало не по себе, и он прильнул к окошку в перегородке между кузовом и кабиной. В кабине оказалось пусто, и в первую секунду Овечкина охватил страх. Неужели водитель увидел нечто такое, что заставило его покинуть вездеход?!! Антон вжался в перегородку, лихорадочно размышляя, не стоит ли ему как можно быстрее выбраться наружу. Вездеход для роботов отличная мишень, а он внутри этой мишени обречен на стопроцентную гибель! В следующую секунду водительская дверь внезапно распахнулась, и Овечкин едва не заорал от страха.
– Что случилось?! – он едва не задохнулся, задавая вопрос влезающему на водительское сиденье пожарному. – Почему ты выходил?
– Чтобы за руль пересесть, – тихо ответил Александр, – Олег вездеход вел…
– Гражданским сохранять радиомолчание! – вышел в эфир Порфирьев. – Фонари не включать! Водителям погасить все огни!
Пожарный торопливо потыкал в сенсоры бортового компьютера, позади также вырубили свет, и все вокруг погрузилось в непроглядный мрак. С минуту Овечкин не видел даже собственных рук, потом глаза начали привыкать к темноте, и он начал различать иллюминаторы и лобовое стекло, виднеющееся через окно в кабинной перегородке. За бортом все еще шел чёрный радиоактивный снег, где-то вверху угадывалось небо, остального не было видно из-за нависающих справа и слева стен прорытого к воротам складов каньона.
– Александр, ты видел ворота? – шепотом спросил Овечкин. – Возле них есть следы роботов?
– Не видел, – еще тише прошептал пожарный. – До ворот метров пятьсот, Олег остановил колонну заранее. Тихо! Он велел соблюдать радиомолчание!
Спорить Антон не стал, но от полученной информации ему стало еще тревожнее. Какое еще радиомолчание?! Порфирьев увел всех военных за полкилометра, бросив остальных тут, посреди каньона, из которого в случае чего вездеход не сможет выйти даже задом, потому что его подперли аэросани! Овечкин тут в ловушке, как приманка для роботов, да и остальные гражданские люди тоже! Мог бы хотя бы объяснить, что происходит, чтобы люди не пребывали в неведении! Но объяснять, понятное дело, нацик-мизантроп никому ничего не собирался, потому что он всех ненавидит, а гражданских еще и презирает. Овечкин ни капли не удивится, если окажется, что Порфирьев не обращает внимания на бегающую за ним на задних лапках Снегирёву именно потому, что она забывает в его присутствии нацепить на медицинский халат армейские погоны. Может, подать дельную мысль Брилёву? Пусть властью диктатора, то есть начальника Центра, присвоит Снегирёвой какое-нибудь звание потолще! Глядишь, и личная жизнь наладится!
Антон попытался криво улыбнуться шутке, но смешно было от слова «никак». Попытка отвлечься от давящего на сознание страха только усугубила панические ощущения, и Овечкин окончательно удостоверился в том, что веселиться в условиях смертельной опасности могут только психически нездоровые люди. Что абсолютно логично, во-первых, и было ясно и так, во-вторых. Черный юмор военных – деревянный, как Буратино. Потому что им пользуются исключительно обладатели больной психики. Нормальные полноценные люди в условиях смертельной опасности испытывают страх за свою жизнь – это естественная реакция здоровой психики! Инстинкт самосохранения, заложенный природой!