Вздрагивающий под шквальными порывами вездеход отполз куда-то в радиоактивную тьму и натужно взвыл двигателями. Содрогающаяся машина пошла вперед, и Антон прильнул к окошку в перегородке между десантным отделением и кабиной, стремясь разглядеть, что происходит впереди. Отсюда увидеть что-либо конкретное не получалось, и с минуту он видел лишь приближающиеся пятна работающих впереди прожекторов. Чтобы ураганы не разнесли ходовую оптику вдребезги, на и без того бронированные стекла и прожекторы надели стальную сетку, спаянную техниками Брилёва из чего придется. Сейчас, под градом несущихся в ураганном потоке мелких камней и черных ледышек, это решение доказало свою здравость. Особенно в случае с вездеходом, лобовому стеклу которого досталось несколько пулевых попаданий во время прошлого похода на склады Росрезерва. А ведь это он, Инженер Овечкин, предложил это решение! Кое-кто из команды Брилёва был против, мотивируя это тем, что в Центре острая нехватка материалов, особенно металла. Но Порфирьев настоял, и план Антона воплотили в жизнь. Теперь каждый может убедиться в том, кто был прав!
Мутные пятна прожекторов приблизились, и Овечкин смог разглядеть сомкнутые в подобие рассекателя грузовик с прицепом. Канаты сдерживающих их якорей были натянуты, словно струны, в местах заякоривания из-под грязной снежной толщи вывернуло какие-то бетонные обломки, но в целом конструкция держалась. Для большей устойчивости солдаты в штурмовых комплектах придавливали полозья какими-то не то камнями, не то кусками раздробленных кирпичных стен, таская их из образовавшихся в результате выкорчевывания ям. Вездеход подполз к прицепу, частично скрываясь от урагана, и тряска прекратилась. Потеряв лобовое сопротивление, машина резко рванулась вперед и чуть не врезалась в прицеп. Пожарный успел остановить вездеход в метре от борта прицепа, и появившийся в лобовом стекле лейтенант жестами и командами в эфире принялся указывать ему место для остановки. Вездеход медленно выполз к точке сочленения грузовика с прицепом и уперся в их борта.
– Глуши мотор! – зарычал Порфирьев. – Сдувай подушку и ложись на брюхо, усилишь конструкцию! Хам, разворачивай базу, десять минут осталось!
Грузовой люк распахнулся, и появившиеся солдаты в экзокорсетах выволокли наружу ящик с базой. Антон с тревогой посмотрел на хронометр. Они слишком долго возились со всем этим! Базу за десять минут не развернуть, кто-нибудь может заработать интоксикацию прямо на улице, посреди урагана!
К счастью, в экзокорсетах разворачивать базу гораздо легче, чем вручную, а опыт – вещь великая. Солдаты развернули базу за шестнадцать минут, несмотря на сильный ветер, к тому моменту интоксикация началась только у бывшего гражданского активиста с радиопозывным «Дно», но его успели втащить в спецпалатку достаточно быстро. Пока запускали фильтровентиляционную установку и затапливали печь, интоксикация свалила еще четверых, но в целом Антон посчитал все прошедшим довольно удачно. Главное, что он успел вовремя оказаться в безопасности, и никто не умер. Осталось пережить самое ужасное – интоксикацию. Если только за это время ураганом не снесет заякоренные машины, которые раздавят собой базу со всеми, кто в ней находится. Овечкин улегся на свое место и с обреченной тоской уставился на хронометр, отсчитывающий последние десять секунд перед интоксикацией. Неужели его мучения никогда не закончатся? Надо что-то делать, он не может вечно ползать по этим чертовым пустошам, корчась от жестоких мучений! Его организм не выдержит такого запредельного износа, ему не место в этом убогом Экспедиционном Корпусе, он должен заниматься тем, для чего предназначен: интеллектуальным трудом в безопасности! Ему необходимо во что бы то ни стало получить должность внутри Центра, а не снаружи!
Цифры на хронометре закончили отсчет, оповещая о начале интоксикации, но сжавшийся в ожидании мучений Антон не почувствовал ничего. Он замер, со страхом вслушиваясь в собственный организм, но прошла еще минута, а страдания не наступали. Может, его организм сумел полностью адаптироваться к антираду и теперь мучений не будет? Такого вроде бы ни с кем не случалось, но кто сказал, что Антон не может быть первым? Он всегда знал, что особенный, с детства чувствовал, что не чета многим, и его успехи на ниве сетевого хэдлайнера убедительно доказывали этот постулат! Овечкин оглянулся, собираясь увидеть, кто еще на ногах, но кроме расплывчатого силуэта Порфирьева, склонившегося над корчащимся лейтенантом, не увидел никого.