- Ой, мамочки… — Аня зажала нос, Мара лишь снова скривилась. Яга же словно не ощущала запах тухлого мяса вовсе — запустила руки в ведро и принялась разбрасывать омерзительные куски по земле, тихо, ласково приговаривая:
— Гули-гули-гули…
Совсем как обычная старушка, каких полно на скамеечках у подъездов.
Вот только что за птичек прикармливала эта старушка?
Мара закатила глаза. Аня рискнула воспользоваться ее неодобрением и поинтересоваться:
— Она ведь не голубей подзывает, ежу понятно…
— Сама-то как думаешь, юный натуралист? — ее собеседница насмешливо фыркнула. — Кого зовут русские, когда русские русским помогать не хотят?
Раздался протяжный унылый деревянный скрип — так жалуются на жизнь давно позабытые, некстати разбуженные двери. В стволе каштана открылся темный проход. Из прохода во двор шагнуло жуткое нечто.
Мускулистое, иссиня-серое, лысое существо, одетое в драное подобие шаровар, щеголяло здоровенными копытами. Рогов и хвоста у монстра не было, зато были отвратительные манеры: Оглядевшись, он довольно хрюкнул и схватил с земли кусок мяса. Аня вздогнула, поняв, что это сердце, но быстро сообразила: коровье, наверное — слишком большое для человеческого. Монстр вонзил в сердце длинные зубы, прожевал и счастливо осклабился. Обернулся к проходу, хрипло рявкнув что-то в зловещую темноту. Откусил снова и тут наконец обратил внимание на Мару и Аню.
— Наташка! — радостно взревел гуль, распахнув им объятья.
Мара сделала неуловимое движение, оказавшись позади Ани. Отгородилась ею от любвеобильного чудища и злорадно хихикнула.
— Ната-а-ашка, — тот шагнул ближе, все так же радостно ухмыляясь, и протянул ей ополовиненный кусок мяса.
— Мамочки… — который раз за день пискнула Аня, очень стараясь дышать только ртом. Своеобразная диета оставила на гуле неизгладимый след: несло от него даже хуже, чем от упыря.
— Красавец, да? Какие кубики! — Мара хихикнула снова. — Смотри: парень сердце предлагает, сейчас руку кому-нибудь вырвет — полный комплект получится! Бери — не прогадаешь: выносливый, неприхотливый, ест все. Все, что сдохло.
— Збазиде… — только и смогла прогундосить Аня: дышать уже было совсем невозможно.
— Ведро кому-нибудь еще нужно, нет? — выглянул на крыльцо домовой. — Слышишь, бестолочь, у тебя там чайник не выключен? — бросил он Ане.
— Чайник! Боже мой, какое сча… То есть, простите, — сама не зная, почему, она сделала в сторону гуля реверанс и бросилась в дом.
— Эх, Наташка… — сказал он ей вслед, не слишком, впрочем, разочарованно: монстр явно не был удивлен, что ему предпочли чайник.
Аня ворвалась в кухню и с хрипом выдохнула — так, словно пробежала многие километры, а не полкоридора.
— Чайник, — напомнил ей домовой. — Опять какая-то тетеря свисток не надела!
— Ой! Блинский…
Невезучий соперник чудища давно выкипел и успел основательно обгореть. Аня сдернула бедолагу с плиты и поспешно поставила в раковину. Обернулась к домовому, подхватила его на руки и расцеловала в обе щеки.
— Отстань, дурочка! — тот замахал на нее всеми конечностями. — Поставь, где взяла, сию же секунду! А коли хочешь отблагодарить, — юркнув под стол, добавил он дружелюбнее. — так свари овсяной кашки на сливках, положи варенья, и сюда ее, в мисочке.
— Обязательно, — кивнула Аня.
— Забудешь ведь, бестолочь… — отмахнулся домовой.
Из мертвого дерева перед домом тем временем выходили все новые и новые гули. Двор заполнился дружным чавканьем. Мара окинула синекожий отряд скептическим взглядом и ушла вслед за Аней. Во дворе осталась только Яга, раздававшая приказы нежити, словно заправский командующий.
Притворяться, что ничего не случилось? Сесть за компьютер и, как обычно, разыскивать невезучих клиентов? Это казалось ей издевательством над здравым смыслом: вот он, невезучий олух, зачем кого-то искать, если можно посмотреть в зеркало. Больше всего Ане хотелось обнять кота, но Мурл, как назло, куда-то запропастился.
"К кому из коллег обратиться в моем случае?.. Разве что к Лихо? Пойти и покаяться наконец…"
Аня бросила куртку на стул и глубоко вздохнула:
— Да сколько можно этого самоедства… Сейчас… Ой. Что со светом?
Лампы мигнули несколько раз и погасли. В полумраке кухни ей немедленно стали мерещиться жуткие тени. От окон пользы было очень мало — снаружи почти стемнело. Аня выхватила из подставки ножик побольше и выставила перед собой.