Считаю я быстро. Перевожу в цифры цвета, погоду, настроение. 98 процентов людей на планете – идиоты. К счастью, я отношусь к остальным 5 процентам. Математическая шутка гиков. Не смешно? Никому не смешно… кто в тех 98 процентах. Ладно… ладно… не буду шутить, буду считать.
Цифры. Что может быть гениальней цифр? Точки, палочки и буханка хлеба. Так выглядели первые очертания числительных. Ноль в числовой системе майя копия нашей нарезной буханки. С виду хлеб хлебом. Однажды я смотрел на красоту расположения хлеба на полке. Нулевой ряд натуральных чисел. Нарезные батоны поработили мой перфекционисткий мозг. «Как красиво… как это красиво» шептал я.
Очнулся в тот день я на койке со связанными за псиной руками. Сосед по палате с заиканием, сказал мне (спустя пятьдесят пять минут и сорок секунд) буквально следующее «ты пялился на хлеб восемь часов не переставая, добро пожаловать в психушку».
Слово «добро» он пытался выговорить тринадцать минут, три секунды. Я не торопил его, только спросил потом, уточняя «восемь часов, а сколько минут и секунд?»
Мой вопрос занял его ответом еще на пять часов.
Врач посмотрел ксерокопии моих докторских степеней ста двадцати трех международных академий. Окончательно удостоверился, что я псих. Запер в одиночку, пока пробивал бумаги.
Через два часа шестнадцать минут и три секунды выпустил. За мной прислали машину с мигалкой. Кто-то постоянно забирал меня так невовремя. Я хотел любоваться нулевым хлебом в булочной и пообщаться с моим заикающимся соседом по койке. Его проблему я высчитал сегодня во сне.
Каждый раз, начиная говорить слова на «к» «п» «в» «м» «ж» «ю» «з» «ц» «е» «г» «о» «ш» «н» «э» «ф» «с» «я» «и» «б» и «ч» ему нужно произнести в мыслях «ы» и заикание не случится. Это было легко. Я вообще не знаю, почему врачи не хотят лечить больных? Наверное, не умеют считать.
Ко мне приходит много красных папок. По цвету я понимаю, они медицинского назначения. Синие правительственные. Зеленые военные. Желтые – общие вопросы. Мои любимые желтые. Я давно рассчитал, как победить во всех воинах, какой должна стать мировая экономика, политика и что делать с религией, финансами, здравоохранением на планете. Как легко жить по математике. Если хотите, я высчитал формулу ЖИЗНИ. Утопии всего и всех.
Моя формула, как битый пиксель для тех, кто пытается ее понять. Разве они способны увидеть то, чего нет? Я спросил ходока, который приносит папки (сейчас он вез меня в машине, забрав из психушки).
– Когда внедрите формулу?
– Как только все перепроверим. – ответил он, протягивая мне черный костюм с белой рубашкой и каким-то цветком на лацкане «у тебя свадьба через час. Перестань считать хотя бы сегодня».
Четыре.
Свадьба. Кажется, взглядами на собственной свадьбе я уже измени своей жене с блондинкой в фиолетовом. К свадебному танцу я насчитал тысячу триста пять ее взглядов.
Порой она вовсе переставала моргать. Я не мог отнеси такой контакт к единице измерения, отчего мое лицо краснело, а все вокруг начинали предлагать мне воды, водки или, – «подышать?» произнесла та самая блондинка в фиолетовом.
На террасе прохладно. По шкале цельсия пятнадцать градусов, сейсмическая активность стремится к нулю, а меня продолжает трясти. От того, как она смотрит.
В глаза своей жене я не смотрел за триста пять дней знакомства столько, сколько эта девушка смотрела за один день на меня. Чего она хочет? Насытиться временем, пока я могу ответить ей взглядом на взгляд?
– Какое ты число? – спрашиваю я.
– Бесконечность, ноль, ничто. Все в мире конечно, значит нет ничего вечного, даже бесконечности.
Я понял, что поторопился забраковать себя женитьбой.
– Ко мне попала твоя работа. Формула счастья. Не спрашивай как. – произнесла блондинка.
– Никогда не задаю вопросов, ответ которого не числительное.
– Задам тебе такой. Сколько жизней нужно прожить по твоей формуле, чтобы осуществить написанное?
– Ответ моего уравнения минус один. – я знал свою работу лучше всех этих бюрократов, атеистов математики. – Перепроверили?
Она то ли кивнула, то ли пожала плечами.
– Сколько раз ты проверила лично?
– Сейчас будет первый.
Пять.
Она больше ничего не сказала, я больше ничего не увидел. Хлопок. Выстрел из черной дыры битого пикселя, приставленной к моему лбу.
Я испытал счастье. Она поняла мою формулу. Я открыл математику Всего. Бесконечную конечную утопию невозможною в числовом поле нашей планеты. Я доказал собой собственную правоту.
Рассказ третий. Гражданка Анка
Трошкина Анна, по отчеству Васильевна, в тридцать пять лет кликала себя Анкой. Жизнь ее в общем-то устраивала. Не красотка, но и не дурна, а с нынешними веяниями да тенденциями о «бодипозитиве», так и вовсе, хороша! Кого удивишь пятьдесят вторым размером юбок, да сорок вторым обуви, кады в моду входили зубы в щербинах, пятна по лицу и телу, да шрамы с растяжками.