Очень странно, но я не услышала злости в ее голосе. Кажется, Пашка снова был прав — Клавдия чокнулась.
— Загулялась, — солгала я.
Отряхнув руки, она выпрямилась в спине и внимательно оглядела меня.
— Ты поедешь в этом рванье?
Я взглянула на свою грязную обувь, а потом стряхнула пыль со штанин.
— Ну а что? Мы же едим на природу?
Уголки напомаженных губ изогнулись.
— Хорошо, — отмахнулась она. — Залазьте в машину.
Мы с Пашкой неаккуратно уселись на задние сиденье, на что водитель громко фыркнул. Мужчина с хмурым лицом был явно не рад таким чумазым пассажирам, но, ради пары червонцев он был готов потерпеть.
Пока тетушка занималась багажом, я смотрела на свой дом через мутное окно. В какой-то момент наше уютное гнездышко перестало быть семейным. Я до сих пор слышу смех мамы, с криком убегающей от папы, в руках которого здоровенный паук. Я до сих пор чувствую запах выпечки, которой радовала нас бабушка, и запах свежей рыбы, которую приносил дедушка с рыбалки. И, наконец, я слышу громкий лай моего лучшего друга, встречающего меня с прогулки.
Сколько же горя перенесла эта старая избушка. Она словно олицетворяла мою жизнь. Такая же слабая, такая же разбитая и лишенная внутреннего тепла.
— А может Сашку с собой позовем? — предложил Паша, глядя на соседний двор.
— Нет, — отрезала я. — Сегодня, я хочу побыть только с тобой.
— Хорошо, — братец призадумался, а потом похлопал глазами. — Что вообще его больше звать никуда не будем?
Я вздохнула и постучала ладонью по его кучерявой макушке.
— Когда-нибудь мы обязательно устроим пикник и позовем Сашу. Обещаю. Но сейчас не время.
Я не лгала, когда произнесла эту фразу. Где-то в глубине души, я хотела дать ему шанс. Признаться честно, я не была уверена в себе и в своей позиции, но была точно уверенна, что когда-нибудь я сдамся. Так уж повелось, что рано или поздно я все-равно сдаюсь.
— Все, едем, — приказала Клавдия, садясь в машину, отчего транспорт пошатнуло.
— Ура! Ура! — возрадовался Паша, но, когда он уловил суровый взгляд тетушки, то сразу же замолчал.
Водитель нажал на газ. Мы тронулись. А я расслабленно распласталась на спинке сиденья. Паша сделал так же.
В зеркальце бокового вида, я наблюдала, как уменьшается наш дом. Все меньше и меньше, и вот-вот он норовил превратится в маленькую точку, а потом и вовсе исчезнуть. Но мне не удалось уследить за этим исчезновением, потому что я увидела Сашу. Отмахиваясь от Жанны, он выбежал на дорогу и попытался догнать машину.
Сердце сделало кувырок.
Забравшись с коленями на сиденье, я посмотрела в заднее окно. Саша уверенно мчался за машиной, а потом скрылся — мы завернули в поворот. Плохое предчувствие вспыхнуло в моей груди. Руки затряслись.
— А куда мы едем? — спросила я дрожащим голосом.
— На озеро, сказала же, — нервно бросила Клавдия, от ее вежливости не осталось ни следа.
— Это в другой деревне? В нашей нет озер. Только пруды и реки.
— Да-да, в другой деревне, — тетушка даже не повернулась в мою сторону и продолжала равнодушно смотреть на дорогу.
— Как называется эта деревня?
В ответ поступила нездоровая тишина. На моем лбу появились испарины. В зеркальце заднего вида, водитель встретился со мной взглядом и сразу же отвел его. Что происходит?
— Я хочу в туалет, — выпалила я, чувствую нарастающую в груди панику. — Остановите здесь, мне нужно выйти.
— Что с тобой, Зось? — спросил взволнованный Паша. — Ты побледнела.
— Я хочу в туалет. Остановите машину.
Это взбесило тетушку.
— Потерпишь, мы не будем останавливаться! И, пожалуйста, помолчи!
Адские качели снова закружили меня.
— Нет. Мне нужно на улицу. Срочно. Я задыхаюсь. Мне плохо.
Никто не ответил мне. Никто даже не попытался.
— Остановите! Остановите, сейчас же! — слезно кричала я, выламывая дверцы. — Мне нужно выйти! Остановите, слышите?! Мне нужно домой! Откройте эту чертову дверь! — я разрыдалась, но кроме, брата это никого не тронуло.
Люди, сидящие впереди, были не удивлены такой реакции, они предугадали ее, потому что знали — никакого пикника не будет.
Я упала на пол, между сиденьями и закрыла лицо руками.
— Ненавижу вас! — рыдала я. — Твари, как же я вас ненавижу! Чтоб вы сдохли! Нелюди! Горите в аду!..
Мое сознание охватила тьма. Коварная судьба снова и снова надевала на меня тяжелые кандалы под названием «Жестокая жизнь». Я возвращалась к тому, отчего только-только смогла уйти.
Нас увозили из Каменки. Нас увозили из родного дома.