— Но, Злата…
— Подумай о Семе, Нина. Это не шутки.
Едва справляясь с ужасом, подруга неохотно кивнула.
— А вот фиг тебе, — прохрипел Сема, и я подошла к нему.
Сев на колени, я аккуратно взяла его за лицо. Мне пришлось впервые видеть его таким беспомощным, пусть даже он старался это скрыть.
— Все будет хорошо, — тихо уверила я.
— Не будет…
— Доверься мне. Хотя бы раз.
Окровавленный уголок его рта приподнялся.
— Ты сумасшедшая.
У тебя научилась, — улыбнулась я в ответ, пытаясь выглядеть убедительно. — Верь мне. Я не пропаду.
Своими переговорами мы разозлили братство.
— Еще одно слово и я передумаю! — Рыбин не блефовал.
Движением головы, я приказала Нине брать парня и уходить прочь. Я гордилась ей. Она сделала это со слезами на глазах, ведь это было не простым решением. Я понимала это. А еще я понимала, что другого выхода нет.
На удивление, я не чувствовала страха. Наоборот, я испытала невероятное облегчение, зная, что мои друзья в безопасности.
Проводив ребят глазами, я неохотно обернулась к братству.
Десяток глаз сверлили меня глазами. О чем они думали? Не знаю. Мечтали о расправе? Скорее всего. Могла ли я рассчитывать на снисхождение? Нет. Был Саша на моей стороне? Определенно, нет.
— Вы же понимаете, что это конец? — выдавила я, заглядывая каждому в лицо. — Они обратятся к врачу, а потом будут последствия. Не усугубляйте и без того шаткое положение. Очнитесь же вы. Пора остановиться.
Взяв палку в руки, Рыбин начал рисовать круги на земле.
— Вот видишь, Сокол, как оно выходит. Мы пошли им на уступки, а одна из их выскочек грозиться жалобой. О чем я и говорил, — он замер и поднял глаза. — Но, меня никто никогда не слушает.
— Ты ведь и сам это понимал, — сказала я. — Семену потребуется помощь, а соответственно, люди зададутся вопросами.
Огонь отражался на его бездушном лице.
— Значит, мне нечего терять, — улыбнулся он, и меня пронзило дрожью. Впрочем, я знала на что шла.
Опустив глаза, я принялась разглядывать свои ботинки, тем самым показывая свою слабость. Свою никчемность. Мне казалось, что в такой стойке, я повышу шансы на лояльное наказание. Хотя, о какой лояльности я говорю? Ночь, лес, братство, моя беспомощность — просто идеальная комбинация, чтобы попрощаться с жизнью.
— Как же ты лихо манипулируешь парнями, Цветкова. Нехорошо.
— Что? — опешив, я подняла голову, но Рыбин продолжал: — Ты так долго не могла определиться, что переругала Соколовых напрочь. А ведь Семен мог быть вместе с нами. Он мог быть сейчас целым.
— Значит, я виновата в его избиении? Ты в своем уме?
Как хищная акула, Рыбин вилял рядом с Сашей, словно начитывал мантру. Завораживал его. Провоцировал. Наставлял.
— Полагаю, конфликт между вами был спровоцирован на почве ревности, так? — ледяным тоном говорил Рыбин.
— Нет! — возразила я, но едва ли была услышана.
— Она ведь нравилась тебе, Сокол. Я прав?
Проработав шею, Саша нахмурился.
— Нет, — ответил он, борясь с пренебрежением.
— Ох, не нужно, Сокол, — лениво отмахнулся Рыбин. — Я прекрасно тебя понимаю. Сам был в твоей шкуре. Признаюсь, положение отвратительное. Глупое и бессмысленное. Нужно ли говорить, кто тому виной?
— Прекрати, — не сдержалась я. Нужно быть умалишенной, чтобы не понять, что Рыбин настраивал Сашу против меня. Как подлый дрессировщик, он дразнил хищника куском мяса. — Не слушай его, Саша. Он нарочно так говорит. Я никогда не желала вам зла. И точно не манипулировала вами.
— Ложь. Ложь. Ложь, — напевал Рыбин. — Гнусная ложь. Она и не такое скажет лишь бы вылезти сухой из воды. И ты прекрасно знаешь, о чем я. Такое было не раз.
Саша стоял, как вкопанный. Он коротко вдыхал воздух, порой шмыгал, словно сдерживал себя на месте, чтобы не вцепиться мне в глотку.
— Она притворяется, Сокол. Она не та, за кого себя выдает, помнишь? Даже сейчас, она пытается манипулировать тобой.
Я снова и снова слышала эти слова, но не могла понять их.
— Хватит, Вася! Перестань говорить загадками! Если я в чем-то виновата, то хочу знать, в чем именно!
— Не притворяйся, Заразная. Мне наскучила твоя овечья роль, — он повернулся к своим бугаям и развел руками. — Как разберемся с ней? Есть предложения, братья?
Я чувствовала, как теплые пары от пламени раскачивают мои волосы. Казалось, что даже гребанный огонь сострадал мне. Ненавистный огонь был на моей стороне. Что ж, я была готова сгореть от страха. Сгореть от ненависти. Сгореть, но нарушить их психопатские планы. Легче превратиться в пепел, мучаясь в агонии, чем сгореть под тяжестью этих безумных взглядов.
— Может, привяжем к дереву и подожжем? — предложил один из них, словно прочитал мои мысли, и я ни на шутку испугалась.
— Подвесим за косу, — даже это предложение показалось мне более щадящим, нежели трюки с огнем.
— Закопаем в коробке? Поверьте, у нее будем время, чтобы все переосмыслить.
— А я бы потопил в реке. Секунда на суше, минута в ледяной воде — самая отрезвляющая процедура. Сам проверял.
Боже, и откуда берутся эти психи?
Голова закружилась. Я облокотилась о дерево, пока братство цинично расписывало мою судьбу, в самых черных красках.
«Мне конец», — повторяла я про себя. Нет, шанс на спасение все же был. Надежда была на Нину. Но, пока ребята доберутся до деревни и объяснят, что на самом деле случилось, пока жители направятся спасать меня, то скорее всего я уже буду висеть на дереве или захлебываться в мутной воде. Но несмотря на весь ужас, даже это было бы неплохим выходом, ведь если меня погребут заживо, боюсь я больше не смогу быть прежней.
Весьма иронично, но я не жалела о своем поступке. Снова быть униженной, но расплатиться с братством — лучший итог. Их поймают. Наконец, поймают. Теперь, они не избегут наказания. И, да, это определенно того стоило. Вот бы только порадоваться победе хлопая целыми конечностями, а не сожженными обрубками.
На дрожащие губы попала капля дождя, и я задрала голову к ночному небу. Дождь? Кажется, теперь и небо не может скрыть слез, сочувствуя моему положению.
— Проклятье, — выругался Рыбин, заметив дождь. — Как всегда не вовремя. Сейчас тут станет темно, как в голове Лагуты. Что встали, ослы? Накрывайте костер, а то погаснет.
Вся компания ринулась к костру. Братство отвлеклось, а я перестала путать сочувствие с действительным шансом.
Я побежала.
Глава#28
— А я просила тебя, будь аккуратнее, — шепчу я, — но ты никогда меня не слушаешь.
Саша смотрит на меня стальным взглядом, а я попадаю в две бездонные ловушки. Эти глаза не греют мое сердце, напротив, они образуют на нем крохотные льдинки, но мне это нравиться. Нравиться это пронизывающее тело чувство, нравиться эти острые мурашки и нравиться колючка, которая образуется в горле.
— Ты красивая, — говорит он, и я готова потерять сознание. Мое дыхание учащается. Я по-дурацки дую на выбившиеся пряди, которые щекочут мой нос. Волнуюсь. Краснею. Лыблюсь.
— Ты ударился головой, — хихикаю я, и убираю с лица волосы. — Ерунду говоришь. Я — обычная, как и все.
Саша резко вцепляется в мое запястье и привлекает к себе. Непослушные волосы проказливо располагаются на его лбу и щеках. Теперь между нашими губами ничтожное пространство. И, кажется, в этом мире нет ничего, что может заставить меня отпрянуть от него. Ничего.
— Запомни, ты не как все, — хрипит он. — Не смей так думать, Злата. Это не так, ясно?
Слезы застилали глаза, но я не сдавалась. Все бежала и бежала. Вместо привычной дороги в деревню я выбрала иную, дабы запутать братство. И, кажется, у меня это получилось, потому что звуки погони я так и не услышала. А может все дело в потоке ветра, который бил в глаза, уши и даже перекрывал дыхание. Во время бега, холодный воздух действовал на меня удушающе.
Раньше я никогда не задумывалась о коварстве природы. Несколько минут назад мелкий дождь буквально освободил меня из лап психопатов, подарив шанс на спасение. Но теперь он усилился, будто нарочно усложняя мне путь. Трава стала скользкой, грязевые лужи превращались в одно сплошное озеро, а мокрая одежда заменила тяжеленые кандалы. Несправедливо. А эта хаотичная расстановка деревьев? Она сбивала. Сплошной лабиринт.