— Эх, мне не так мало лет, чтобы ждать два месяца, — Аркадий полез в карман, а потом положил на стол три ЖД билета. — Прости, старика, не удержался. Это твой подарок. Мы едем в Каменку.
Моя челюсть была готова отвалиться. Я не поверила собственным ушам.
— Как? Правда? Но куда мы поедим?
— В твой дом. Ты почти совершеннолетняя, а значит, он по праву принадлежит тебе. Надоело мне здесь, Златка. На свежий воздух хочу. Да и ты вечно хмуренная какая-то. Тем более Федор говорил, что у вас не рыба в речке, а речка в рыбе. Пора бы научится рыбачить. Ремонт сделаем, заживем по-человечески, — он запнулся. — Ну, если вы, конечно, с Пашкой не против вонючего старика…
Я молчала и лишь хлопала округленными глазами. А Аркадий расценил мою реакцию по-своему.
— … ах, ну да, о чем это я? Зачем вам старый вонючий ботинок в прихожей. Я здесь останусь, а вы поезжайте.
Из моих глаз покатились молчаливые слезы.
— Вы всегда можете рассчитывать на мою помощь, знай это, — он потянулся к билету, посчитав его лишним.
— Дедушка! — взвизгнула я, и повисла на его шее. — Какой же ты дурачок! Ты нам нужен! Очень нужен! Господи, я так рада! Спасибо!
Аркадий явно не ожидал такого напора.
— Погодь, погодь, дочка… Ты же сейчас меня задушишь…
Я не обращала внимания на его речь, а только повторяла:
— Спасибо. Спасибо тебе. Спасибо за все…
***
И вот я снова здесь. В моем родимом месте.
Каменка, какая же ты красивая. Цветущие сады пошли тебе на пользу.
Грузовик остановил нас у нашего дома. Полуразрушенного дома, но даже таким он мне нравился. Это мой дом. Это наш дом. Только наш.
— Перед тем, как начать раскладываться, предлагаю вам устроить мне встречу с братом, — сказал Аркадий, осматривая округу. — Ну и лепота здесь!
— Ура! Мы пойдем на кладбище! — искренне возрадовался Пашка. — Я найду свои зубы! Зося, ты с нами?
Я замотала головой.
— Нет, вы идите, а я посторожу вещи.
Проводив глазами дедушку и Пашку, я вступила во двор. Трудно описать, что творилось в моей душе. Это невероятное чувство, окунающее тебя в детство, но только в счастливое детство…
Я смотрю на крыльцо и вижу себя, с аппетитом жующую вкусную корку хлеба и гладящую ногами Каштанку. Я прохожу к столику на улице и вспоминаю наши с дедушкой чаепития и армейские истории. Я провожу рукой по сетчатому забору, и вижу Пашу, который пытается украсть соседскую грушу. Я смотрю на окно второго этажа, и вспоминаю Семена, который лихо запрыгивал в него. Сажусь на густую траву, провожу рукой по пушистому ковру и хихикаю, вспомнив нелепый кувырок. Но, потом обжигаюсь — мои пальцы коснулись крапивы, которую когда-то с аппетитом жевала Нинка. И, наконец, я подхожу к дереву, на который был закинут мамин платок, касаюсь бугристого ствола, и воображаю надпись «С + Z».
По щеке скатывается слеза, но только это капля счастья, которая обещает стать целым морем.
В какой-то момент, в голове начинает играть знакомая мелодия:
Ты не пой соловей возле кельи моей,
И молитве моей не мешай соловей.
А потом я слышу возмужавший голос:
Я и сам много лет в этом мире страдал
Пережил много бед и отрады не знал.
Все настолько реально, что мне захотелось себя ущипнуть. Но вместо этого, я оборачиваюсь, подхожу к забору и теряю дар речи.
Просвисти нежно ей, как я болен душой,
Вспоминая о ней заливаюсь слезой.
Он так бережно перебирает струнами, словно не хочет навредит своей черной гитаре. Весьма необычно, для взрослого парня. Он увлечен игрой, но все же видит меня и медленно подходит к забору.
Я хочу спрятаться. Да, я определенно этого хочу. Черт, но ведь я совсем не умею этого делать… Он идет. Идет. Он уже совсем близко. Он рядом.
Сердце замирает, когда в меня вонзаются две льдинки. Две бездонные ловушки. Я продолжаю молчать и лишь изредка вдыхаю воздух.
Почему же он молчит? Почему?
Неожиданно, уголки его губ приподнимаются в игривой улыбке, и он спрашивает:
— Чего тебе?
….
Мне было семнадцать, и я стояла на пороге своего совершеннолетия. А еще я стояла на пороге новой жизни. Счастливой жизни. Она и станет для меня моим персональным Раем, а другого мне и не надо.
Глава#35
Записки убийцы.
Они говорили, что я не достоин.
Всегда говорили. Но, я доказал им обратное…
Мне всегда хотелось иметь друга. Настоящего. Стоящего. И только своего. И однажды, я нашел его. Я знал, что это он — мой друг. Ошибок быть не могло. Я сразу почувствовал нашу связь, и пой сей день, это чувство не покидает меня.
Я так долго был одинок, что поставил для себя цель. Эта цель стала для меня смыслом жизни. Тогда я решил, что буду следовать за ней, чего бы мне это не стоило. И, я сдержал свое обещание.
не сразу заметил меня. Порой он даже сторонился меня, но я сделал все, чтобы заслужить его доверие. Больше всего на свете, я мечтал о дружбе с ним. Я хотел этого больше, чем дышать. Больше, чем жить.
Однажды, я убил человека. Я сделал это, потому что так хотел мой друг. Мой друг не сказал об этом вслух, но я понял его без слов. Я исполнил желание своего любимого друга одним легким нажатием пальца. Я помню, как застрелил того старика и приказал его внучке держать свой рот на замке. Тогда я гордился собой, но тщеславие — грех. Я молчал, в надежде, что мой друг все поймет сам и похвалит меня. Но, друг не понял моего поступка и несправедливо присвоил звание убийцы этой мерзкой девчонке.
Что ж, я никогда не опускал руки.
Я помню, когда мой друг нагонял ужас, всего лишь раскидываясь безобидными записками, и мне безумно понравился его почерк. Эдакая визитная карточка. Я продолжил его дело и навел кошмар на всю деревню, исписав не одну школьную тетрадку.
Ха, это было весело.
Я помню, как ужасалась эта мерзка девчонка, получая очередное письмо. Мне нравилось видеть страх в ее глазах, а особенно, это нравилось моему другу, пусть это было только моих рук дело.
Мой друг смеялся, и я был этому рад.
Я бил окна. Вламывался в дом по ночам. Пугал. Я целенаправленно отравлял жизнь мерзкой девчонке, потому что это доставляло удовольствие моему другу.
Повторюсь, это было весело.
Я помню, когда мерзкая девчонка обидела моего друга. Мы были на кладбище. Он отпустили ее. Я точно знал, что мой друг не хотел этого, но он отпустил. Пожалел ее, что ли. Мне это не понравилось. Тогда я забоялся, что мерзкая девчонка встанет между нами и стал действовать. Я украл нож, одного из моих друзей и зарезал ее собаку. Всего лишь собаку, пустяки. Но какое это было блаженство слышать ее жалобный крик.
Я снова не сказал об этом своему другу, но был невероятно собой доволен. Я чувствовал себя значимым. Полезным. Вот только друг этого не понимал. Он ругал меня. Порой бил. Но я не злился. Я не мог злиться на своего лучшего друга. Я был его тенью, но считал нас неразделимыми. Мы были две части одного целого. Я и был его частью. Частью чего-то значимого.
Как жаль, что мы сейчас не вместе. Друг далеко, но мы обязательно встретимся и тогда я расскажу ему все свои секреты. Уверен, он будет мной гордиться. Не могу дождаться этого момента.
Кстати, о кое-чем мой друг тоже не догадывается.
Эта история произошла очень давно. Но, даже будучи юнцом, я делал для своего друга грациозные вещи. Как — то раз, мерзкая девчонка оскорбила моего друга. Оскорбила его чувства. Друг выглядел таким хмурым. Таким разбитым. И, тогда, я решился на поджег. Я испепелил дом мерзкой девчонки.
Пуф, и он вспыхнул, как спичка.
Я отомстил ей, лишив ее счастья, ведь она лишила счастья моего друга.
Я сделал это. Да-да, это был я. Я сделал это для своего друга. Для своего брата. Для своего хозяина.
Я, Коля Лагута. Я — самый верный друг.
P. S.: Они говорили, что я не дАстоин.
Всегда говорили. Но, я дАказал им обратное.
ТИперь, они только обо мне и говорят.