Амико же, заметившая нечто необычное, сохраняла серьезность.
– Это хорошо, что вы не сердитесь на мою подругу за ее несколько... фривольные высказывания.
– Не вижу смысла тратить слова на безнадежный случай. Боюсь, медицина человеческих душ здесь бессильна, ведь культура Японии постоянно и красноречиво демонстрирует свое грехопадение. Вспомнить все эти извращения и этот, как его... «хэнтай»? Надеюсь, вам не удалось заразить моральным развращением своего проводника, – погрозила пальцем матушка Тереза, которая уже явно распознала национальную принадлежность «секс-туристок».
– Его заразишь, – Кейко не обиделась. – Он сам кого хочешь заразит. Он сра-а-азу мне признался, что любит тентакли и вообще моральный разложенец! Истинно говорю вам, обрекаете себя на страшную погибель в руках одержимого бесом похоти северного варвара!
– Во как строга ко мне Кейко-тян. Разве что по матушке не прошлась, но кем только не обозвала! Как в другой раз предложит мне должность секс-раба, я еще подумаю, стоит ли соглашаться, – с наигранной обидой покачал головой варвар и затем совершенно искренне душераздирающе зевнул. – Эх, храпануть бы! Да нельзя – место в колонне потеряем, а черт знает, чем это может кончиться. Уа-ха-ха-ха...
– Я могу вас щипать, чтоб не заснули, Банька-сан, – сурово предложила Кейко.
– Давай, лучше я тебя ущипну.
– ...Вашими-то ручищами?! – она ужаснулась. – Вы же меня убьете!
– Так я же не за голову буду щипать, а за мягкие места, – усмехнулся Иван, но тут его снова скрутила неодолимая зевота. – Уа-ха-ха-ха... сотряс, что ли, дает себя знать?..
– Вам нужно отдохнуть, – заметила Амико. – Но кто может вас сменить? К сожалению, мы с Кейко не очень опытны в деле вождения. Возможно, кто-то из наших новых спутниц умеет управлять?
Говоря, она нахмурилась.
Мать Тереза снова заглянула в окошко кабины из кузова, точно ждала этого момента.
– Я умею водить такие машины, если позволите. В конце концов, грузовик китайский.
– Если подмените на пару часиков, буду очень благодарен, матушка Тереза, – согласился Иван. – Забирайтесь сюда.
Монахиня не заставила себя ждать – не дожидаясь момента, когда ЗИЛ остановится, она подобрала рясу, продемонстрировав весьма спортивные ноги в скромных черных чулках, и перемахнула через борт на внешнюю подножку кабины. Ивану осталось лишь подвинуться на широкой скамье и пустить ее за руль. Пару минут понаблюдав, как монахиня уверенно переключает тугие передачи и жмет на педали, он кивнул, поставил автомат между ног, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
– Два часа не кантовать.
Девушки послушно притихли. Только Амико украдкой поглядывала на монахиню.
Дорога тем временем забирала все левее. Расположенные по правую руку цепочки хребтов, в которых затерялась горная деревенька, в которой начались их приключения, прервались довольно широкой долиной, уходящей почти строго на восток. Правда, уже от ее начала было видно, что дальше горы начинают снова сходиться.
Акеми вздохнула, с тоской посматривая назад, где за предгорьями угадывались равнины, смутно сулящие выход к спасительному морю, и повернулась к Кейко, которая тоже явно боролась со сном, когда почувствовала непривычную тяжесть.
Голова Ивана соскользнула со спинки широкой скамьи и оказалась на хрупком плече.
На какое-то мгновение сердце девушки застыло, пропустив удар.
Чумазая, вся в синяках и ссадинах, эта голова все же совсем не казалась неприятной. Напротив, тяжесть на плече сразу сделалась уютной, неуловимо родной...
Он был совсем близко. Большой и наглый, непробиваемо жизнерадостный. Говоривший тогда, в клетке, такое, отчего душа готова была петь. Заставивший забыть о пережитом накануне ужасе.
Неуверенно поднялась девичья рука. Тонкие пальчики погладили Ивана по макушке.
– Кокоро ни тиисана, – неожиданно для себя тихонько пропела Амико, и за шумом работавшего мотора ее было почти неслышно. – Хана га саитэру[6]...