– Спасибо, матрос-сан, – сказала она, возвращая флягу. – Вы очень добры.
– Допивай, допивай, я и так вчера две трети выдул, – небрежно помахал тот ладонью. – И тебе нужно, чтоб силы восстановить, а то бледная вся. Такой оттенок даже для Ямато Надэсико – перебор.
Его замечание, похоже, чем-то расстроило девушку, потому что та поставила флягу на землю и опустила взгляд.
– Не нужно так шутить, матрос-сан. И... не беспокойтесь, я буду в порядке.
Кейко, учуявшая в голосе подруги что-то не то, напряженно потерла подбородок.
– Мне вот интересно, кстати, куда же мы пойдем-то? – спросила она, снова настороженно стрельнув взглядом в сторону русского. – Мы же отстали от самолетов. Хейтай-сан, вы куда нас поведете?
Тот мрачно вздохнул.
– Должен сообщить вам, что тут мы с вами оказались в пренеприятнейшей ситуации.
– Поясните, пожалуйста, – попросила Амико.
– Не вопрос. Но сразу предупреждаю, как обожает наш каплейт: крепитесь, худшее впереди. Надежды на то, что нас найдут и спасут – ноль процентов, ноль десятых. Сами видели, многих пленников убили. Часть – как вас – начали растаскивать по сторонам. Наших морпехов было всего два отделения, найти и собрать всех они были не в состоянии, тем более что пришлось вовсю рубиться – бандюков-то было сотни две, да и еще подваливали. Так что никто сейчас точно не может там, куда вывезли пассажиров, сказать, кто погиб, а кто выжил, но остался здесь. В итоге вас, скорее всего, запишут в погибшие. Меня наверняка тоже. Как бы ни хотелось, завалиться сюда с такой же спецоперацией еще раз никто больше не рискнет – ни наши, ни мерикосы. Бирманцы, хотя и передрались между собой и с Бангладеш, не любят, когда над ними неизвестно кто летает. Возьмут и посбивают всех. У них ведь даже МиГ-29 были. Так что спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
– Это что, нас просто бросили?! – возмущенно и испуганно воскликнула Кейко, в сердцах описав недоеденным брикетом полукруг.
– И что же мы намерены делать? – сразу же спросила Амико.
– Что значит, «бросили»? Краснознаменный Тихоокеанский флот – в моем лице – эффективно обеспечивает эскортирование освобожденных заложников... даже если сам флот об этом и не подозревает, – усмехнулся Иван. – А вот что делать... поскольку в Бирме идет страшная заваруха и резня, единственный разумный выход – уносить ноги общим направлением на юго-восток. Куда-нибудь да выйдем. Может, в Лаос, может, в Таиланд, а то даже и в Китай. А вот брать ли тебя... – указал он пальцем на Кейко и хищно подмигнул, – ...я еще подумаю. Если не перестанешь обкладывать хентаями.
Совсем недавно переставшая зеленеть Кейко побледнела, и Амико тут же поспешила успокоить ее:
– Я думаю, матрос-сан шутит. Он, похоже, склонен шутить. Это несколько неожиданно, если честно. Мне всегда казалось, что русские обладают более тяжелым менталитетом.
– После «Преступления и наказания» я вас вообще боюсь, – подала голос Кейко, глядевшая на Ивана как кошка на бульдога.
– Да уж, «матрос-сан» такой шутник. Просто животики со мной надорвете, – тяжело вздохнул Иван, очевидно, сдаваясь. – И лучше всего у нашего брата-русака получается кирпичи головой колоть, тут ты права. Надо признать со всей откровенностью. Только вот интересно, «тяжелый менталитет», это как, по-твоему? За бабушками с топором гоняться?
– Простите, если я звучу оскорбительно, – склонила голову Амико. – Однако мне всегда казалось, что русские более… хм... – она замялась, подыскивая нужное слово. На помощь пришла Кейко, дерзко бросив:
– Злобные!
– Хм… Да всякие бывают. Злобные, конечно, тоже. Чего уж там обижаться. Особенно если вспомнить наши ночные гладиаторские бои и гуро[18]...
Иван не стал грешить против объективности или злиться на нахалку. Прожевав свой брикет, он устало потянулся и, словно спохватившись, расстегнул ремешок забытой на голове каски. Теперь его лицо являло собой странный контраст – подбородок, щеки и область вокруг глаз, вымазанные кровью, грязью и остатками маскировочной пасты, пересеченные дорожками от стекавших капель пота, и лоб, прикрытый каской и оставшийся чистым, хотя и сильно загорелым. Слипшиеся неаккуратными сосульками, тоже сильно выгоревшие на солнце русые волосы оказались длинноваты для образа стандартного и крутого, как вареное яйцо, бритоголового битюга-спецназовца.
– Хм... – задумалась Амико, аккуратно доев свой брикет. – Вы вдруг стали похожи на маску-отобидэ[19]...