Дальше была грязная кровать, грубые руки… и боль. Она не вела счет времени, но готова была судить, что дольше пяти минут случившееся не продлилось. Издав приглушенный рык, игиловец сильнее навалился на жертву. Влажные толстые губы с высунутым языком потянулись к застывшему лицу, готовому прорваться гримасой боли.
Акеми Амико была девушкой спокойной, благородной и незлобивой. Но даже она не могла безропотно перенести надругательство. Наглый хозяйский язык все-таки переполнил чашу терпения. Собрав последние крупицы самоконтроля, она открыла рот, подавшись навстречу насильнику. Его язык проник меж раскрытых губ… и жемчужные зубки девушки со всей силы впились в него, словно в противного красного слизняка.
Все в хижине вздрогнули, когда с пола раздался дикий свинячий визг, и насиловавший японскую школьницу игиловец кубарем скатился от нее в сторону, зажав руками окровавленный рот. Акеми осталась лежать на полу с красными ручейками, стекавшими из уголков губ, и брызнувшими, наконец, из глаз слезами.
– У-у-у!!! – завыл насильник. – У-бу-мну!..
В этот момент снаружи что-то затарахтело и взвыло, а секунду спустя вся хлипкая бамбуковая хижина заходила ходуном от грохота вертолетных турбин и винтов. Низко прошедший вертолет буквально сдул выстилающие крышу пальмовые листья, и комнату озарили мерцающие вспышки дульного пламени. Потом вой пулемета перекрыло бешеное шипение – и почти сразу же грохот разорвавшихся ракет. Снаружи донеслись испуганные вопли, а несколько секунд спустя по полу дождем запрыгали гильзы: в атаку зашел следующий вертолет.
Когда мир вокруг взорвался криками, грохотом и стрельбой, Амико сделала единственное, что успела счесть разумным – сжалась в комок и откатилась к стене.
А снаружи творились яркие чудеса – небо рушилось на головы от оглушительных разрывов и воя винтов. Казалось, на следующем заходе вертолеты просто раздавят хижину колесами и перемелют всех, кто там остался, в мясной фарш.
Ища укрытия, с улицы на четвереньках, припадая к полу, ввалились трое бирманцев, нырнувших куда-то вглубь хижины, за перегородку. Более привычные к таким делам игиловцы, что-то гортанно и яростно крича, похватали оружие.
Амико, изо всех сил надеясь, что сейчас насильникам и убийцам не до нее, осторожно подползла к лежавшей на полу Кейко и схватила подругу за плечо.
– Кейко-тян!..
Тем временем командир игиловцевов с выпученными глазами и расстегнутой ширинкой тоже вскочил в полный рост, отбросив в сторону стюардессу в порванной форме. Та, в отличие от Амико не стеснявшаяся кричать, упала на колени перед кроватью и тут же забилась под нее. Вторая женщина скорчилась в углу.
Первый выскочивший на улицу игиловец тут же рухнул обратно, расплескав мозги по всей комнате – чья-то точно нацеленная пуля попала ему прямо в лоб. Пятеро других попятились, но, быстро сориентировавшись, навалились на хлипкую тыльную стенку хижины и под хруст бамбука вывалились наружу, в раскрашенную пламенем и трассерами ночь.
Бегство насильников подсказало Амико путь.
– Кейко-тян, очнись! – она тряхнула все еще не отвечавшую подругу. К счастью, та оказалась вовсе не без сознания и даже ухватилась за ее руку в ответ. – Бежим!
Обе девушки на цыпочках подкрались к проломленной в стене дыре.
– Давай! – шепнула Амико, толкнула Кейко впереди себя сквозь пролом и тут же бросилась следом.
На улице оказалось темно и сыро. Кейко сумела подняться на ноги, но ее все еще шатало. Амико и сама чувствовала себя не лучше, однако охать и ахать было некогда – грохот стрельба и крики только усиливались. Вот только куда бежать?
Амико выбрала наудачу – в сторону от выстрелов и взрывов, раздававшихся спереди хижины, оттуда, где располагалась центральная площадь поселения. Не чуя под ногами земли, две девушки, спотыкаясь, нетвердо побежали прочь.
Впереди, где остался сарай с пленниками, мелькали какие-то тени на фоне чадно горящих грузовиков. Кто-то что-то орал и визжал, гремели очереди, бухали разрывы ручных гранат. Над соседней крышей взвились высокие языки пламени: начался пожар.
Ослепительный сноп раскаленных трассеров, просвистевший низко-низко над тростниковыми кровлями и поразивший какую-то цель на окраине – да так, что в небо взмыли десятки рикошетов – заставил девушек шарахнуться в сторону. Увы, едва они вбежали в огороженный высоким бамбуковым забором дворик, как нос к носу столкнулись с десятком удирающих в панике местных бандитов-бирманцев, тружеников нарко-индустрии.