Акеми утомленно вздохнула.
– Нет, никакого яда здесь нет. И неприятный запах быстро улетучивается, если промыть.
– Ну, если и взаправду можно съесть... тогда ладно, – кивнул Иван. Одобрительное бурчание в животе немедленно подтвердило его слова.
– К сожалению, я не знаю, можно ли из него что-то приготовить.
– Так может, сырьем слопаем?.. – в глазах Ивана зажглись голодные волчьи огоньки. – Воняет.. ну и черт с ним, вон – воды сколько хочешь, запить можно. Значит, сладкий, говоришь?..
– Должен быть, – кивнула Амико. – Но вкус разнится в зависимости от спелости и размеров. Попробуете? У вас желудок покрепче.
Не медля больше ни секунды, Иван уселся перед треснувшим дурианом, разломил его надвое и твердой рукой вынул одну из крупных желтоватых долек. Гам – половина дольки исчезла во рту. Выплюнув крупную коричневую семечку, он принялся жевать, и по мере развития этого процесса его брови ползли все выше и выше.
– А вкусный же, собака!.. Вкуснее дыни. Налетайте тоже, не стесняйтесь!
Кейко и Амико, не заставляя себя долго ждать, присоединились к трапезе.
– Изысканный вкус, – прожевав и деликатно утерев рот, заметила Акеми. – Даже лучше, чем тот, что я пробовала раньше. Наверное, потому, что свежий.
– Угумф! – закивала Маэми с набитым ртом.
Иван не ответил – его рот был занят полностью и безраздельно.
Утолив, наконец, голод, русский отвалился к стенке и рыгнул. Спохватившись, прикрыл рот рукавом и протянул длинную руку, ласково похлопав по плечу мальчишку.
– Извини, друг, опять я напраслину на тебя возвел! Озверел совсем с голодухи. То на Акеми-тян чуть не набросился из-за автомата, то в тебя собрался стрелять! Стыдно мне.
– Это у вас нервишки сдают, Банька-сан, – хихикнула Кейко.
– Я ж не Терминатор, чего ты хочешь, дочь ехидны? – подмигнул ей Иван. – Ладно, пятнадцать минут сиесты, а потом выдвигаемся. Дай-ка я с нашим Маугли поговорю.
Иван действительно уселся на камень у противоположной стенки и принялся объясняться с мальчишкой-бирманцем на причудливой смеси знаков и на ходу осваиваемых слов.
Поговорив, Иван поднялся, потянулся, надел на изодранную тельняшку трофейную разгрузку, тщательно подтянул ремни и попрыгал – правда, почти сразу же зашипев сквозь зубы от боли в раненой ноге.
– Значит так, двигаемся следующим порядком. Впереди – наш славный Тун Тин, так его зовут, прошу любить и жаловать. За ним я, вы за мной. Держаться вместе, не отставать.
– Тун Тин его зовут? – ужаснулась Кейко. – Ну и имя!
– А чего же тут ужасного? – удивился Иван. – Смотри, какой сообразительный паренек. Объяснил мне на пальцах, что его вместе с ровесниками должны были этой осенью отдать в банду. Тут мальцы, оказывается, орудуют вовсю, сперва на посылках, а потом и боевиками. Блин, ему ж лет двенадцать-тринадцать, с виду. Так вот. Его эта перспективка почему-то особой радостью не наполняла. Я понял – потому, что дед его всю эту наркотическую дурь и бандитство не одобрял, и парня учил правильно. Поэтому наш отважный Тун Тин решил сдернуть из деревни, пойти и записаться в борцы за справедливость, чтоб натренироваться, прийти взад и сжечь нахрен всех наркоторговцев и рабовладельцев. Суровый и правильный вояка вырастет, я чую. Прямо даже захотелось с собой его взять, суворовцем.
– Ловко вы с ним общение наладили, – ревниво произнесла Маэми, покосившись на мальчонку и показав ему язык. – Значит, он теперь с нами до конца побежит?
– Уж не знаю, кому какой конец видится. Я по бирманским делам не специалист, честно говоря. Аниме они не снимают, поэтому интересовали меня меньше, чем ваша Япония. Но на инструктаже перед вылетом нам коротенько рассказали, что сейчас тут изрядная междоусобица и анархия. Центральное правительство, которое как-то держало все в узде, пало, и теперь все тянут на себя – племена, партии, регионы, религиозные всякие течения и даже отдельные шизики-пророки. Так что, боюсь, Тун Тин долго будет искать полицейскую академию, или где там еще защитников справедливости обучают. Есть, конечно, более-менее вменяемые партии, на которые можно было бы ориентироваться, но где они сейчас заправляют – бог весть. Явно не в этих наркоманских горах.
– Бр-р-р! – поежилась Кейко. – Домой хочу.