– В царство свободы дорогу грудью проложим себе... – с явной музыкальной интонацией процитировал Иван и шагнул к колодцу. – Ну, понеслись, залетные. Сами слезете, или на спине прокатить?
– Сами, – внимательно посмотрев на подругу, сказала Амико.
Кейко лишь печально вздохнула, соглашаясь.
– Значит, смотрите, – продолжил Иван, одновременно прислушиваясь, как шуршит внизу Тун Тин, спускаясь по колодцу. – Поднимаю руку – замираем на месте, пригибаемся, или ложимся вовсе. Ладонь вперед – двигаемся дальше. Не отставайте на ходу, теряться нам никак нельзя. Если вдруг боестолкновение... мм... действовать по обстоятельствам. Держитесь по другую сторону от меня по отношению к противнику. Ну, в смысле, если гады впереди, и мы, такие дерзкие, кидаемся и вопим «Фатаку, нах!» – то вы у меня за спиной. Если мы стремительно выполняем драп-маневр, а гады позади – вы шустро тикаете вперед меня. Уяснили?
– «Фа-таку-нах!» – старательно повторила Кейко. – Вакатта[19]!
– Мы все поняли, – произнесла Амико.
Иван помолчал пару секунд, разглядывая Кейко, потом пробормотал себе под нос:
– Блин, вот они, последствия долгого сугубо мужского общества. Надо следить за языком, не то испорчу ояшек напрочь. Э-хе-хе.
Спуск прошел без особых проблем – когда Тун Тин подал снизу сигнал, что врагов поблизости нет, Иван даже подсветил девушкам фонариком, чтобы не сорвались. Потом, группа быстро и слаженно двинулась по темному лабиринту ущелий обратно, вниз по течению и в направлении деревни.
Русский немного прихрамывал, но все равно двигался быстро и тихо, несколько раз приседал на корточки, рассматривая многочисленные отпечатки ног бирманцев, которые безуспешно рыскали здесь днем. Судя по всему, он пытался определить, сколько именно их было.
Как бы то ни было, пока все развивалось по плану – пройдя обратно по ручью два километра, они спрятались на опушке, откуда неплохо просматривалась та самая центральная площадь деревни, где бирманцы не так давно забавлялись с пленниками. Теперь там не было так людно – виднелись всего трое или четверо караульных, клюющих носами вокруг костра. Остальные триадовцы и подневольные труженики наркопромышленности, судя по всему, отдыхали в разнокалиберных хижинах, набираясь сил перед новым трудовым днем. Между хижинами виднелись силуэты полдесятка разномастных грузовиков. В кузове ближайшего были хорошо различимы полиэтиленовые мешки с полуфабрикатами и готовой продукцией.
– Как будто не было ничего, – прошептала Кейко. – Вот люди!..
Иван покачал головой:
– Здесь нормальных деревенских-то и не видать. Помнишь, деревеньку, где мы подцепили Тун Тина? Там же все обжитое было, а здесь, смотри, даже огороды бурьяном заросли. Сдается мне, что триадовцы и здесь повыгоняли обычных крестьян, перед тем, как устроить логовище. А уж если собрать пацанов, оторвать от семей, можно их легко научить чему хочешь: хочешь – хорошему, хочешь – плохому. Хорошему их тут вряд ли учат – вот тебе и дикари.
Глянув на Тун Тина, русский кивнул ему, и мальчишка без лишнего слова нырнул в высокую траву, бесшумно растворившись в темноте.
– Пошел на разведку, а мы тут подождем пока, – прошептал Иван.
Кейко посопела и вдруг тихо проговорила:
– А я подумала, они все тут такие... злобные и кровожадные.
– Вроде русских?.. – вдруг подмигнул Иван. – Я вот во Владике, перед выходом, всю увольнительную просидел в интернет-кафе, глядел этот ваш «Тотал Эклипс». Какие там русские были – любо дорого! Интриганы, гопники, сукины дети!
– Но не все же!.. – смущенно пробормотала Кейко. –
– Ага, девушки-то были лапочки, хоть и дикие, как положено русским. Зато мужики все, как один, сволочи. Впрочем, другого я от вас и не ждал, чего там. Острова же мы зажали.
– Это нервное?.. – подала голос Амико. – Все эти разговоры.
– Наоборот, антидепрессант! – усмехнулся Иван. – Уж не знаю, как Кейко-тян, а я про аниме готов сколько угодно болтать. Чтоб отрешиться от жестокой действительности – очень помогает.
– А вы эскапист, – улыбнулась девушка. – Сожалею, что не могу поддержать беседу.
– Как вернемся домой, немедленно сядем смотреть... ладно, сейчас нам уже не до бесед будет, я чувствую, – Иван настороженно прислушался, и точно – из зарослей выполз мальчишка. Он выглядел довольным – показав три пальца, прижал ладошку к щеке и закрыл глаза.