Неизвестных сил… Кто же они? И где же они?
Амико, чувствуя, как обнажают ее тело, взмолилась, по-прежнему не говоря ни слова вслух: «Пожалуйста, придите! Прошу… прошу, убейте их! Уничтожьте их всех! Пусть даже вместе со мной, но выжгите этих насекомых, сотрите с лица земли!»
И, словно сдаваясь перед самой собой, она все-таки закричала, вторя кричащей от осознания грядущего подруге:
— Да умрите же вы!
Неизвестно, что за высшие существа откликнулись на эту отчаянную мольбу. Вряд ли на бирманские горные захолустья распространялась юрисдикция присматривающих за японскими гражданами синтоистских ками, так что можно уверенно сказать: это были какие-то другие боги. Однако, как ни удивительно, призыв кто-то услышал.
Подтверждением тому стали быстрые шаги на улице — кто-то пробежал вдоль бамбукового частокола, и в воротцах, на кровавом фоне близкого пожара нарисовался и на мгновение замер угольно-черный силуэт.
Отразившаяся в широко распахнутых глазах Акеми фигура мало напоминала человеческую: она была настолько высока и широка, что едва прошла в воротца, задев макушкой верхнюю перекладину, до которой низкорослым хозяевам-бирманцам не удалось бы даже допрыгнуть. Задетый плечом правый бамбуковый косяк хрустнул и отвалился, а порыв ударной волны от далекого разрыва взметнул крылом висящий на широченных плечах плащ — хотя нет, это был не столько плащ, сколько странная лохматая накидка. Стеклянно блеснули нечеловеческие глаза… или линзы?..
Человек — если это, конечно, был именно человек, а не титан из древних легенд — потратил на то, чтобы сориентироваться, не более двух ударов сердца. Вскинув оружие — автомат со странно толстым стволом — он что-то оглушительно рявкнул на незнакомом языке. Акеми решительно не поняла слов, но угрожающий, подавляющий раскат этого голоса вдруг живо напомнил ей недавно виденного в кино Зевса со своим эпичным «КУО ЭГО!»
Бирманцы, сумевшие расслышать непонятную команду незнакомца, удивленно вытаращились на могучую фигуру. Амико же, пораженная до глубины души, но не утратившая способности думать, воспользовалась моментом, чтобы выскользнуть из державших ее рук. Ближайший насильник машинально дернул рукой и схватил отползающую девушку за волосы.
Однако далеко не все из бандитов утратили разум настолько, чтобы стать недееспособными. Кто-то уже вынул пистолет и что-то кричал, наставляя на чужака.
Незнакомец, не медля ни секунды, нажал на спуск, и толстый ствол его оружия странно и беззвучно запрыгал — совсем не похоже на боевое оружие. Однако страшный, тупой и хрусткий удар в голову бандита, схватившего Акеми за волосы, который снес его в сторону, перебросив через какое-то корыто, выглядел более чем настоящим. На ее лицо брызнуло что-то липкое.
Срезав еще двумя короткими очередями бирманца с пистолетом и его соседа, он вдруг на мгновение замер. Впустую щелкнул боек — видимо, кончился уже початый магазин. Перезарядить оружие, находясь буквально в двух шагах от противников, было невозможно. Однако пришелец быстро принял решение — выпустил повисшее на ремне под мышкой оружие — и ринулся в атаку, воспользовавшись тем, что большинство столпившихся напротив щуплых бирманцев было без оружия. В его правой руке, откуда ни возьмись, возник кургузый пистолет, а в левой длинный обоюдоострый нож с копьевидным клинком.
Бирманцы запаниковали. Близость смерти пересилила похоть, и обеих девушек тут же забыли. Кто-то из насильников бросился бежать, но наткнулся на бамбуковый забор, принявшись ломать его и пытаться перелезть. Но наиболее озлобленные и просто не успевавшие отскочить ринулись на чужака. К счастью, слаженностью их действия не отличались, и те немногие, у кого имелось огнестрельное оружие, не смогли сразу открыть огонь, заслоненные от врага подельниками с ножами и голыми руками.
Три быстрых и таких же беззвучных и беспламенных пистолетных выстрела очистили чужаку дорогу, и он с напором атакующего быка вклинился между прижатыми к частоколу девушками и основной группой противников. Просвистев мимо полулежащей Акеми, он, как хоккеист, снес левым плечом бирманца, стоящего над Кейко, заставив того перелететь через спину своего подельника со спущенными штанами уже прижавшего девушку к земле и нависшего над ней на четвереньках. Этот получил мощнейший удар сапогом снизу под брюхо и, свалился с уже обессилевшей жертвы. Нападавший, сбросив большую часть энергии, затормозил, одновременно разворачиваясь вправо и с размаху наступив бандиту на живот — тот разинул рот, подобно раздавленной лягушке, и захрипел.