– Черт бы его драл, до чего же шустрая сволочь!.. Твою мать, что ж делать-то теперь? Самосвал еле ползет, как раз успею к шапочному разбору! – рычал Иван, затравленно осматриваясь. Как на зло, отчаянные нажатия на педаль газа привели к обратному результату – изрешеченные и сгоревшие задние покрышки свалились с дисков колес, и скорость еще больше упала.
Плюнув, Иван дернул ручник, подхватил автомат и выскочил из бронированной кабинки. Прикрываясь рукавом от языков пламени, он сиганул прямо с верхней площадки на асфальт, перекатился и со всех сил пустился бежать вперед, оставив позади пылающую махину.
Хуже всего было сознавать, что все это было совершенно бессмысленно – даже по серпантину автокран держал скорость километров сорок в час, и бегом догнать его совершенно не представлялось возможным. Оставалось надеяться лишь на то, что машина остановится, добравшись до точки пуска ракеты. Но враг ведь тоже не будет бездействовать…
Сцепив зубы и обиваясь потом, не обращая внимания на боль, терзающую раненное бедро, Засельцев мчался, выбрасывая длинные ноги как можно дальше вперед и напоминая, должно быть, любимый персонаж фольклора спецназовцев – шизанутого лося.
Треск мотоциклетного двигателя, приближающийся спереди, удивил Ивана – на кой бы черт врагу сейчас возвращаться обратно? – но не застал врасплох. Сорвав с плеча автомат, он прицелился, но сразу опустил оружие. Над помятым рулем и разбитой фарой выскочившего из-за скалы мотоцикла виднелась расцарапанная смуглая мордашка Тун Тина. Мальчишка еще издали что-то неразборчиво закричал, и резко затормозил, пустив дымящее заднее колесо по дуге.
Несколько жестов дали Засельцеву представление о том, что произошло:
– Он на кран залез и сбросил тебя? А ты подцепил мотик и навстречу мне? Ну и догадлив же ты, пацан!..
Подхватив маленького бирманца с седла и высоко подняв, Иван на мгновение крепко прижал его к себе:
– Спасибо, дружище, за этот шанс – ввек не забуду! А теперь дай-ка мне докончить дело!..
Поставив довольного своей сообразительностью Тун Тина на ноги, Иван прыгнул в седло, забросил автомат за спину и изо всех сил крутанул рукоятку газа. Двигатель взревел, из-под колеса плюнуло дымом и асфальтовой крошкой, и мотоцикл, встав на дыбы, выстрелил вперед, словно ракета.
Горячий встречный ветер душил, выжимал слезы из глаз, но Засельцев гнал вперед, рискованно откренивая мотоцикл на головоломных поворотах. В мгновение ока пролетев мимо расстрелянных кем-то горящих пикапов, он рванул дальше, и скоро сквозь вой мотора и свист ветра в ушах пробился отдаленный треск автоматной очереди. Вывернув из-за нового поворота серпантина, обходящего зазубренную скалу, он мгновенно схватил взглядом открывшуюся картину: дорога бросалась сперва влево, петлей обходя вклинивающуюся в склон глубокую, но узкую – шириной метров в десять – расселину, и поворачивая на сто восемьдесят градусов. Прямо напротив, за расселиной, слева выскочил длинный бронированный автокран; он как раз проехал петлю и теперь двигался в обратном направлении, причем идущая по узкой полке дорога оказалась на пару метров ниже того выступа, на который выскочил мотоцикл Ивана. Прищурившись, он рассмотрел фигуру Ансари, стоящего на кожухе двигателя за кабиной и стреляющего из автомата по заднему окошку кабины. Судя по тому, что кран целеустремленно двигался вперед, товарищи Ивана до сих пор защищались в бронированной кабине, но долго ли им осталось?..
Схватить висящий за спиной автомат и попытаться срезать врага отсюда?.. Но тогда придется затормозить и остановиться, а автокран уже начинал поворачивать налево в новую петлю серпантина, повернувшись кормой. Буквально через несколько секунд он должен был скрыться за следующей скалой-поворотом. Если промахнуться, то драгоценное время будет упущено, возможно – безвозвратно. Время и скорость – в этот миг не осталось ничего важнее!..
Уже ни о чем не думая, Иван дал газ, разгоняя легкий мотоцикл по оставшейся части возвышенной петли, и не стал выкручивать руль влево, чтобы следовать за дорогой. Вместо этого он рванул его вверх. Колеса оторвались от асфальта, завертевшись в пустоте, впереди открылась невероятная глубина, и он оттолкнулся ногами от подножек, раскидывая руки в стороны, словно в затяжном прыжке с парашютом. Мотоцикл послушно ушел вниз, к острым камням, а Иван, летя по длинной дуге, поймал взглядом полосу ракетного короба, прикрытую черной тканью с непонятными арабскими буквами. Его несло чуть в сторону, но он успел податься влево, диким напряжением изогнувшись и отклонив траекторию. В следующий миг его тело врезалось в натянутое между верхними краями бронекороба знамя, и спружинило, погасив большую часть энергии. Знамя сорвалось с краев, и он перевернулся кувырком. Смутно ощутив рывок справа, и краем глаза заметив улетающий «калашник» с оборванным ремнем, Засельцев перевалился через край короба и свалился с полутораметровой высоты на голову стоящему внизу Ансари.