Падение было быстрым и неловким. Реакция Ансари позволила тому в последний миг прикрыться, вскинув автомат, и Иван грудью навалился на оружие. Повинуясь инерции, они свалились с кожуха и рухнули вниз.
Силуэт автокрана завертелся перед глазами, с хрустом ударилась о голову стальная перегородка. Внезапно надвинулось злое от удивления лицо моджахеда. Что-то давило на грудь – автомат, который Иван машинально схватил.
– Ш-шурави… – прошипел Ансари, оказавшийся сверху, и попытался вырвать оружие из рук свалившегося с неба русского.
Они упали с кожуха моторного отсека куда-то вниз. В голове у Засельцево звенели колокола – ему не повезло принять на себя большую часть удара оземь.
«Обернуться бы царевичем теперь», – мелькнула мысль, когда руки со всей силы рванули автомат вбок, не давая афганцу развернуть оружие.
Ансари, тоже ушибленный, от неожиданности выпустил «калашник» из дрожащих пальцев. Металл лязгнул о металл, когда автомат улетел в сторону.
Потная ладонь Ансари тут же впилась в лицо, грязные пальцы пытались выдавить глаза. Помутнение мешало как следует ухватить гада за руку, и Иван просто вцепился в запястье афганца, отрывая от себя. У противника хватило ума выдернуть руку, пока спецназовец не догадался ее выкрутить.
С болезненным рыком раненого льва афганец приподнялся из партера и попытался банально засветить врагу кулаком в лицо. Иван почти вслепую лягнул его, отталкивая. Ансари завалился набок и откатился.
В голове наконец-то начало проясняться. Выплевывая бронхи, Иван вскочил и тут же оперся о стенку железного короба. В глазах двоилось. Рядом, пошатываясь, встал Ансари. Они оказались в нижней части платформы, между моторным кожухом и будкой крановщика. Три неустойчивых метра на двоих. Где-то рядом продолжали бешеную гонку союзники. Но прямо сейчас он остался один на один с назойливым террористом.
– Шурави, собачий сын, ты никак не уймешься! – пробормотал Ансари, пятясь. Далеко уйти не вышло.
– А ты сдавайся, – ответил Иван и потянулся к заткнутому за пояс ПБ. – Тогда и уймусь.
– Подстрелил бы тебя из отцовского подарка, – с возвращающейся веселой злобой прошипел афганец и извлек из ножен на поясе длинный нож «Боуи». – Но придется отрезать тебе яйца, как делал отец с вашими пленными.
– Все-то вам ниже пояса покоя не дает…
Иван шарил рукой по поясу, но пистолета не было. Должно быть, тоже выпал при падении.
«Вот уж повезло, мать-мать-мать…»
Губы Ансари сложились в издевательскую усмешку.
– Ибн харам.
Афганец сделал шаг вперед. Не было времени думать. Рука взметнулась к голове и сдернула с нее игиловскую косынку. Ансари крепче схватился за нож и отвел руку назад. Пальцы Ивана скрутили плотную ткань в жгут, когда лезвие «Боуи» скорпионьим жалом понеслось навстречу.
«Если табельное оружие пропито, утеряно или утрачено в бою, то имеешь официальное разрешение загрызть супостата зубами! – вспомнилось за долю секунды наставление главстаршины: Поскольку доблестный морпех Тихоокеанского флота обязан для раздачи тумаков за подобное разгильдяйство со взломом явиться к командованию живьем и в частичной сохранности!»
Моджахед ударил снизу наискосок, и на узком пятачке нижней платформы разминуться не было никакой возможности. Лезвие скользнуло по трофейной куртке. И все же Иван с грацией дикого кота ушел в сторону, на какой-то волосок, и бросился навстречу, а скрученная косынка захлестнулась вокруг запястья Ансари. Напрягая все силы, оказавшийся за вражьей спиной русский обеими руками рванул петлю вверх, и инерция от наскока самого афганца потащила лезвие по дуге вверх, прямо к его собственному горлу.
– Гр-р-а-а-а!!! – Ансари яростно завопил, прыгнул назад, уклоняясь и падая. Тут ему и пришел бы конец, но места было слишком мало, чтобы уложить гада и прирезать. Два крепких тела снова столкнулись, и противники врезались в перегородку.