Остановившись площадкой ниже, русский зарядил в РПГ последнюю гранату, и поставил его к стене. Присел рядом со сброшенным вниз еще раньше пулеметом, у которого от грубого обращения сложилась передняя нога трехлапого станка, и попытался вернуть ее на место. Та не поддавалась – кажется, погнулась.
– Вот ведь китайское говно. Железка тоненькая, из консервных банок вырезали, что ли?.. – пробормотал он и, спохватившись, покосился на матушку-настоятельницу.
Та, не обращая внимания на наезд на великую китайскую промышленность, стояла рядом, напряженно прислушиваясь к тому, что происходило наверху, и нервно кусая губы.
– Отсюда больше нельзя стрелять, покрошат, – предупредил Иван. – Поищем какой другой выход, и оттуда попартизаним.
Шун Ци согласно кивнула, но, кажется, уходить не собиралась. Мало того, она поднялась на пару ступенек, и попятилась, когда очередная порция разрывов засыпала ее бетонной крошкой.
– Товарищ майор?..
– Надо понять, куда делась Айминь, – пояснила, наконец, китаянка. – Она заняла позицию за пилоном, и больше я ее не видела.
– Может, потоком беженцев унесло, а может, спряталась куда, сейчас не узнаем, – пробормотал, пожав плечами, Засельцев, и снова склонился к пулемету. – ...Силу придется применить, ну-ка... чего?!.. Твою же ж мать!
Когда он выпрямился, в руке у него была зажата отломившася передняя нога станка. Смерив ее пораженным взглядом, Иван поднял глаза на Шун Ци, и его челюсть упала. Китаянка выждала, когда наверху установится затишье, и опрометью бросилась по ступенькам.
– Куда?! Назад!!! Стой...те же – вот дура, прости господи, а еще майор!.. – застонал Иван, бросив ножку и схватившись за голову. – Они второй раз же не попадутся, убьют ведь нафиг! А-а-а, пропади все пропадом!!! – он тоже кинулся по лестнице за китаянкой.
Тем временем, девушки уже несколько минут назад начали спуск в загадочные недра плотины. Впрочем, пока все выглядело не слишком страшно – обычная, узкая, тесная и пыльная лестничная клетка, уводящая куда-то вниз, с редкими тусклыми лампочками и толстыми пучками кабеля, просунутыми в просверленные в площадках отверстия.
Тун Тин впереди уверенно прыгал по ступенькам, всей своей тощей спиной в ветхой засаленной майке выражая решительность и целеустремленность.
– Вот ведь Маугли какой, – пробормотала Кейко, нервно поежившись. Здесь было не то, чтобы холодно, но все же бетонный монолит был прохладнее душного тропического воздуха, оставшегося снаружи, и привыкшие к жаре тела прохватил легкий озноб. – Все ему нипочем. Наверное, он из-за возраста вообще еще не верит, что может умереть, как считаешь?..
– Из опыта нашего общения я вынесла, что он практик, – против ожидания, все же ответила молчаливая Акеми. Кейко искоса глянула на нее, и заметила:
– Практика не одному ему идет на пользу. Я смотрю, ты тоже немножко оживилась, когда дошло до дела. И это хорошо.
– Наверное, – коротко ответила Акеми, не демонстрируя особенной склонности к болтовне. Впрочем, явно чувствовавшая себя неуютно на этих спускающихся неведомо куда одинаковых лестничных маршах Кейко не стала обращать на это внимания – тишина давила ее.
– Банька-сан ведь не собирается там играть в семь самураев и жертвовать собой? Что-то он подозрительно активно старался нас прогнать.
– Не думаю, что он собирается тут умереть, – покачала головой подруга. – Но если он что-то делает, то со всей душой – наверное, ты и сама уже успела это понять. И ему явно надоело бегать и прятаться. Честь мужчины не позволяет отступать, не дав противнику по зубам. Поскольку мы с тобой еще не очень умелые воительницы, то с нашей стороны нехорошо было бы висеть у него на штанах и мешать.
– Точно! И если он осмелится что-то такое устроить, то мы просто прибежим обратно! – с некоторой мстительностью добавила Кейко. – Пусть и не мечтает от меня избавиться.
– Держи себя в руках, – только и ответила Амико. – Ты хорошо приспособилась к бою. Теперь нам надо научиться не только стрелять, но и попадать в цель. Будь начеку.
– Да я что... – Кейко крепче схватилась за автомат. – Только не тут же стрелять. Я в книжке читала, что если стрелять в таком помещении, можно оглохнуть от грохота. Тут же акустика.
– К черту уши, – бросила Акеми, прибавив шагу. – Мне тут вообще не нравится. Как в склепе.
Тун Тин окликнул девушек, когда они нагнали его, спустившись дальше. Ступени упирались в широкий, но пугающе мрачный коридор с тяжелым глухим потолком и стенами, которые так и грозили сомкнуться. Как странно было видеть этот невозмутимый туннель, где мигали тусклые лампочки. Где-то наверху шла война, умирали люди. А здесь – холод и могильная гулкая тишина. На мгновение Амико захотелось развернуться и побежать обратно. Наверх. В кровавое месиво, из которого они с Кейко никак не могли выбраться. Видеть смерть куда проще, как оказалось. Бояться смерти можно лишь тогда, когда она не смотрит прямо в лицо пустыми глазницами черепа под черным капюшоном.