– Эх, как же неохота шуметь!.. Зажопят ведь... – прошептал он едва слышно, и снял оружие с предохранителя, специально оттянув планку переводчика от ствольной коробки, чтобы не выдать себя громким характерным щелчком.
Преследователь попался то ли слишком храбрый, то ли слишком самоуверенный, раз позволял себе бегать в одиночку по лабиринту переходов внутри громадной плотины после побоища, которое беглецы устроили с помощью крупнокалиберного пулемета. Хотя, конечно, это случилось всего минут пять или десять назад, и не исключено, что многочисленные игиловские боевики – по происхождению преимущественно бангладешцы – которые прочесывали захваченный объект, просто еще не знали об этом. А вот поймать попрятавшихся там беженцев было вполне даже интересно – и желание не делиться добычей с однополчанами тоже вполне можно было понять.
Впрочем, игиловец вел себя достаточно осторожно. Естественно, он не пробежал по лестнице мимо прямо-таки приглашающее раскрытой двери щитовой, но не вошел в темное помещение сразу, а осторожно посветил фонариком, причем как раз туда, где можно было спрятаться сбоку от двери.
Держа наизготовку автомат, он переступил порог, посветив по сторонам, и сделал пару шагов вглубь. Еще два шага – и он увидит спрятавшихся беглецов. Придется стрелять – и почти наверняка навлечь на свою голову новые толпы боевиков, которые вряд ли уже упустят беглецов.
Не видя глазами, но буквально чувствуя, как неохотно, но смиряясь перед неизбежностью, напрягается палец Ивана на спусковом крючке, Акеми внезапно, но страстно успела пожалеть о потерянном бесшумном автомате, которым Иван утешал ее всего пару – пару?! – дней назад, когда…
Не успевшие привыкнуть к темноте глаза загнанных беглецов видели только бледный холодный лучик фонаря, готовый в любое мгновение нащупать их, сжатых как пружина. Они не видели, как широкий, промышленного образца, вентиляционный короб под потолком щитовой изменил свою форму. Когда террорист шагнул в помещение, решетка воздуховода на тусклом металлическом боку сдвинулась и, придержанная ловкой рукой, исчезла внутри. Едва слышный шорох ускользнул от уха преследователя и его жертв, слушавших его и собственное дыхание.
Секунду спустя, когда свет фонаря скользнул по грязному бетонному полу, над головой террориста вспыхнули два круглых красных глаза, а на шее захлестнулась тугая петля удавки. Сдавленно хрюкнув, он уронил автомат с фонариком и схватился за горло, бессильно пытаясь уцепиться за врезавшееся в кожу тонкое оптоволокно. Террорист рванулся раз, другой, но железная хватка душителя не дала сделать и шагу.
Металл воздуховода загремел, задрожал, и прятавшиеся в щитовой беглецы с недоумением и страхом увидели, как ноги игиловца отрываются от пола, и он на мгновение зависает под потолком, удерживаемый высунувшейся из вентиляционного отверстия тенью.
Свет упавшего фонаря бил Амико в глаза, но было уже все равно. Террорист вдруг перестал хрипеть и тяжело упал на пол. Следом вниз головой скользнула и тень, с ловкостью гимнаста кувыркнувшаяся и вскочившая на ноги. Посреди щитовой над телом их преследователя стоял некто худой и низкорослый, облаченный в непонятный черный комбинезон, с ног до головы покрытый пылью. Голову чужака закрывал футуристического вида прибор, в котором Иван, в отличие от девушек, сразу узнал очки ночного видения.
Мгновение помедлив, но, справедливо рассудив, что так вовремя прикончивший игиловца ниндзя вряд ли окажется врагом, Иван громко произнес:
– Кто такой? Назовись!
– Мы с тобой уже знакомы, матрос специального назначения Иван Петрович Засельцев, 19 лет, холост, пропал без вести во время учений 72 часа назад.
«Ниндзя» обернулся на голос и медленно поднес руку к ПНВ, поднимая окуляры на лоб и демонстрируя Ивану лицо... дурачка-бирманца, устроившего пробку на дороге с беженцами какие-то пару часов назад. Опешивший Иван даже не сразу понял, что говорил с ним неожиданный знакомец на чистом русском языке.
– Оба-на, ты ж тот самый нечерножопый англичанин, ангел-хранитель!.. – вспомнил Засельцев. – Как там тебя... Джон! Вот так встреча!..
В прочем, справившись с удивлением и секунду поразмыслив, русский прищурился:
– Но только вот когда ты по-русски успел научиться и откуда про меня можешь знать, интересно?
– У гадалки спросил, – поняв, что опознан, «Джон» принялся отряхиваться. – Господи, как же засрано тут у них в вентиляции. Думал, окочурюсь, ползая. И ноги болят – я чуть не заорал, пока этого придурка душил, держаться-то тяжело... Выходите, девушки, все в порядке.