Он отбросил свое ружье, взял тебя на руки, со слезами поцеловал несколько раз и промолвил:
— Когда подрастет этот младенец, скажи ему, что дядя его, Иван, ради него скитается по лесу, как разбойник…
— Иван? Крикнул я, вскакивая с места. — Где же он?
— Это я!
И твой дядя обнял меня. Долго мы так стояли, обнявшись, и слезы наши смешались. Сердце мое, хоть и было истерзано печалью, в ту минуту исполнилось счастья.
— Вернемся в Шумен, брат мой, — говорил я, — у нас есть добрые, великодушные друзья, они помогут нам…
— Никогда! — воскликнул Иван дрожащим голосом. — Никогда нога моя не ступит ни в Шумен, ни в другой город или село. Мой город — высокие Балканы, а дом — могучие ветвистые дубы!.. У меня на глазах убили отца, разграбили наше имущество, отняли у меня жену, а после того, не угасив великую свою злобу и ненасытную жажду мщения, они и меня хотели убить…
В этот момент ты вдруг заплакал, и брат мой сказал:
— Пойдем, Петр!
— Куда? — спросил я с удивлением.
— Увидишь, — ответил он и, взяв тебя на руки, двинулся с места. Больше часа мы шли, не произнеся ни слова.
Наконец глухая чаща расступилась, и взорам нашим открылась небольшая поляна, устланная мягкой зеленой травой, усеянная душистыми цветами. Темная чаща окружала поляну, узкий ручеек, словно хрустальная лента, прорезал ее, играя быстрой серебристой волной. Когда мы вступили на эту поляну, брат внимательно поглядел на меня и спросил:
— Не страшно тебе, Петр?
— Страшно? Отчего же?
— Знаешь ли ты, что мы в жилище самодив?
Эти слова будто обожгли меня. Я отшатнулся, задрожал, как осиновый лист, и не мог вымолвить ни слова. И неудивительно: с детства мне наполняли душу разными суевериями. Каких только чудес не рассказывали мне об этих самодивах! Будто они ловят людей и заставляют их носить себя по всяким нечистым местам или, облюбовав кого-нибудь, высасывают из него кровь. Вот почему я задрожал, когда услышал, что мы находимся в жилище самодив. Брат мой, увидев, что я перепугался, подошел ко мне и взял за руку:
— Не бойся, Петр! Все, что тебе рассказывали про колдунов и волшебников, — ложь, глупость и суеверие. И я верил раньше, что существуют самодивы, и боялся их не меньше тебя, но когда узнал, что все это пустые выдумки, я перестал в них верить, перестал бояться.
— Откуда ты знаешь, что это пустые выдумки? — спросил я брата, все еще дрожа от страха.
— Сейчас ты услышишь все подробно.
Брат мой опустился на мягкую траву и стал рассказывать:
Забрел я на эту полянку случайно. Меня поразила красота этого места, но еще больше я удивился, увидев, что навстречу мне идет какой-то человек, судя по одежде — смиренный пустынник. Приблизившись ко мне, он остановился и скрестил руки. Я долго смотрел на него. Ангельское лицо, кроткий взор, исполненный небесной благодати, невольно пробудили во мне чувство благоговения.
«Должно быть, несчастье привело тебя в эти пустынные места?» — ласково и кротко спросил он. Все мои несчастья сразу припомнились мне, и я отвечал с волнением:
«Да, я несчастный человек… но не горе заставило меня притти сюда».
Я рассказал ему все, что было. Выслушав меня со вниманием, он проговорил:
«Да, ты и вправду несчастный человек, но если послушаешься меня, то скоро забудешь свои злоключения».
— Тут старец открыл мне, что место, где мы стоим, зовется самодивской обителью. Заметив мой испуг, он стал убеждать меня, что колдунов и волшебников не бывает и никогда не бывало, и посоветовал мне остаться с ним. Я послушался его и остался.
Брат мой замолчал и задумался. Я не мог стерпеть и спросил:
— Где же сейчас этот пустынник?
— Он скончался через три дня, — печально проговорил брат. — Я построил себе хижину и навсегда поселился на этой поляне; но и тут меня не оставляла мысль, что ты, брат мой, со своим семейством, как и брат наш Вылко, подвергаетесь опасности, и это лишало меня спокойствия. Почти каждую неделю ходил я в Шумен и под видом нищего просил там подаяния. Много раз я бывал и у вас, и вы всегда оделяли меня щедрой милостыней. С неделю назад я был в Шумене и случайно, в корчме, услыхал от двух янычар, что Джамал-бей собирается поджечь ваш дом, а вас всех перебить.
Узнав об этом, я решил защитить вас во что бы то ни стало. Пошел в Драгоево, собрал с десяток молодых юнаков и с их помощью вырвал тебя и твоего сына из рук грозившей вам ужасной смерти.
— Значит, вот кто освободил нас, отец! — воскликнул Влади с восхищением.
— Твой дядя был ангельски добр, Влади. Долго я умолял его уйти с нами и поселиться в каком-нибудь селе, но он ни за что не соглашался.