Выбрать главу

К удивлению, из-за спины послышался не мужской, а женский молодой голос:

- Елена Леонидовна сейчас пьёт чай на заднем дворе. А остальные гости беседуют в кабинете Вашего отца.

- А что с бабушкой? - озадачился. - Почему она не со всеми?

- Ей ещё не сказали, - голос притих, - что случилось... Степан Федорович запретил ей рассказывать.

- Мой дед всегда всё знает лучше остальных... - устало произнёс.

- Да, господин, - смиренно послышалось сзади.

Виктор раздражённо нахмурился, остановив движение пальцем по экрану:

- Не называй меня так.

- Да, - подчинилась девушка. - Хорошо, Виктор.

Молодой человек немного успокоился:

- Куда делся Вильхельм?

- Отошёл. Сказал побыть немного с Вами, пока не вернётся.

- Можешь идти.

- Извините, но мне сказано не покидать Вас.

- Мне не 5 лет! - злобно выкрикнул, сжимая телефон в руке. - Иди!

- Я не могу.

Виктор приподнялся и, взявшись за спинку кресла, обернулся, дабы взглянуть на того, кто говорит. Это была Лиза. Находясь в своей рабочей форме, она лишь неуверенно сминала пальцами край белоснежного фартука и смотрела вниз, покрываясь румянцем и наполняясь волнением.

- Иди, - настойчиво повторил он.

- Мне не велено.

- Я не ребенок!

Горничная молчала. Виктор смотрел. Секунда, две, пять. Зарычал. Резко сел обратно. Сложил руки на груди и начал сверлить точку в камине. Женское сердце ускорялось от страха. Спустя ещё минуту, он сквозь зубы продолжил:

- Я ценю твою работу, но оставь меня в покое. Я хочу побыть один.

- Я не могу.

Молодой человек резко вскочил с кресла, оставив телефон на сидении и направился к ней, делая твёрдые, уверенные шаги. Стал в метре. Возмущённо осмотрел форму, лицо. Лиза проявляла только подчинение и очевидный румянец с волнением, быстро пробегая взглядом по мужской обуви. Сложил руки на груди.

- Хочешь вывести меня? - злобно и негромко вышло из него.

- Никак нет.

- Тогда почему не пойдешь заниматься своими делами?

- Вас опасно оставлять одного.

- Помню мой дед сказал не выводить меня.

- Лучше держать Вас злым, чем подавленным.

Виктор зарычал.

- Извините, - продолжила девушка. - Но так Вы более предсказуемый.

Его начало трясти от злости. Оскал увеличился до предела. Молодой человек мог взорваться в любой момент. Лиза почувствовала это. Глаза забегали по полу.

- Я на грани! - выкрикнул он прямо на женское лицо.

Девушка молчала. Виктор сбросил руки вниз и сжал в кулаки:

- Уйди!

- Нет, - тихо и чётко вышло из неё.

- Видимо, - начали женские мысли. - Пришло время пережить эту бомбу на себе...

Он взорвался. Виктор резко отвернулся. Сделал несколько крупных шагов в сторону и закричал, что есть мочи. Пронзительный голос заставил Лизу испуганно посмотреть на него и быстро закрыть уши ладонями. Сам же Виктор согнулся и взялся за голову, в ужасе от своих эмоций и того с какой силой они выходили. Спустя минуту, из него вышел весь кислород. Выровнялся. Вздохнул, глядя вперёд. Шевелюра снова была распатлана, заставляя пряди торчать во все стороны. Развернулся. Грозно подошёл к горничной. Та испуганно смотрела. Её руки не спеша опустились на фартук, а сердце сновоснова ускорилось в приятном волнении. Виктор указал на неё зажатым указательным пальцем и тихо, злобно, сквозь зубы спросил:

- Хочешь попасть под горячую руку? Если нет, - резко указал на дверь, - уйди!

- Я не могу.

Он зарычал и отвернулся. В мыслях злобно и недовольно проскочило:

- Такая же смелая как Ян, только отпор дать не может!

Сложил руки на груди. Стиснул губы и зубы. Тяжёлое и нервозное дыхание настораживало. Лиза смотрела на затылок и ждала чего-то. Чего-то более мощного и страшного, чем в первый раз. В комнату зашёл тревожный лакей. Осмотрел спину Виктора, девушку. Тот был похож на разъяренного быка. Вилл мгновенно подошёл к горничной взял за плечи, от чего та испугалась, слегка вздрогнул. Не спеша, с опаской и вниманием поглядывая на молодого человека, повёл её к двери. Вывел. Вернулся. Осторожно обратился к знакомому:

- Виктор, успокойся... Всё нормализуется. Главное - не вскипай.

Тот закатил глаза, оскалился и сквозь зубы начал:

- Вилл... Хватит нянчится со мной. Я не ребенок. Оставьте меня одного, - повернулся к нему. - И предупреждай, когда уходишь, особенно, - указал на дверь, - если оставляешь себе на замену какую-то девушку или женщину, - опустил руку. - Я чуть не сорвался на ней!

- Тихо, - начал успокаивать жестами. - Всё обошлось.

- В следующий раз может не обойтись! Я злой, уставший, - в голосе появилось отчаяние. - Вилл..! Я хочу отдохнуть... Оставь меня, ради бога...

Лакей с сожалением опустил взгляд:

- Я не могу. Это ради твоего же блага.

Тот измученно вздохнул. Протёр лицо. Жалобно посмотрел на него:

- За что мне это..?

Лакей озадачился. Поднял голову. Гонщик печально опустил руки, повернулся к креслу и вяло направился к нему.

- О чём ты? - следил за фигурой.

Тот вздохнул:

- Я целиком и полностью несчастен, а помочь мне не могут. Только хуже делают...

Он сел. Неохотно убрал телефон на стол, спрятался головой за уши и сложил руки на животе. Вильхельм удивился сказанному. Взволнованно подошёл. Заглянул в укрытие. Виктор вяло отвернулся:

- Оставь меня в покое, - подобрал ноги.

- Возможно, - деликатно начал лакей, - я могу как-то помочь?

- Я всё сказал, - отвернулся к нему спиной, упираясь лопаткой в ухо, подобрал ноги к себе, обняв колени руками и упираясь пятками в ягоидицы, облокотился плечом на спинку и поменял положение рук: правую - на живот, давая локтю свисать, а левую - под щёку. - Дайте хотя бы поспать... - прикрыл глаза.

- Принести плед и подушку?

- Может быть, плед.

Виктор устроился поудобнее и скоро закрыл веки. Лакей же быстро и тихо отправился за шерстистым одеялом. Вернувшись, укрыл знакомого, за что тот поблагодарил, сквозь сон, и сел на диван, беспокойно смотря на приятеля. Виктор, к этому времени, был практически в сновидениях. Спустя десять минут - полностью заснул. На обед его не будили.

Чарльз

Ян же, ничего не подозревая, радостно, но без энтузиазма, ехал на свидание. Сидя в автобусе, он думал, что скажет Насте, хотя мысли постоянно перебивались воспоминаниями о сегодняшнем сне. Агата, Мерседес... Они, снова, были вместе и только для Яна. Этой ночью, он всё-таки, смог сесть в автомобиль и насладиться этими яркими фантазиями. Подъезжая к нужной остановке, вынудил остановить бурное воображение. Как-никак, но сейчас он должен был быть с Настей, а не с Агатой. Однако мысли были другого мнения. Вышел. Направился в парк. На удивление, сегодня было великолепное настроение. Всё вокруг казалось не таким серым и скучным. Пёстрые деревья над головой радостно раскидывали свои листья прямо под ноги и вызывали улыбку. Ян даже пытался игриво, будто танцуя, уворачиваться от них, дабы не мешать плавному полёту на асфальт. Всё казалось волшебным. Взглянув на небо, настроение поднималось ещё больше. Сегодня, наконец-то, не было этих тяжёлых туч, что гнётом ложились на город и не давали ему сверкать в солнечном свете, запрещая любоваться неповторимыми витражами из листьев, с помощью которых свет мог бы окрасить всё вокруг в яркие цвета. Чистейшее голубое небо только радовало глаз.

Пружинистой походкой, с руками в карманах, прикусанной губой и блестящим взглядом, молодой человек шёл по людным тротуарам и смотрел куда-угодно только не себе под ноги. Всё вокруг было прекрасно. Вчерашний свитер был заменён на другой, а худая сумка стабильно болталась на левом бедре. Он радовался жизни как никогда и был намерен разделить это с Настей, даже если та будет против. Пришёл в назначенное место. Достал руки из карманов, сложил их на груди и принялся изучать листву на деревьях, и земле. Некоторые из них окрасились самым чудаковатым образом. Они были полностью зелёные, только с покрасневшими прожилками. Ян задумался и таинственно улыбнулся. Взглянул на витраж из листвы.

- Интересно, - начали мысли, - а Агата видела это? Это невероятно, столько цветов... Надо будет обязательно показать.

Посмотрел вокруг. По аллеям ходили люди и мило беседовали друг с другом, не замечая той красоты, что была практически под носом. Мастер вернул взгляд на листву под деревьями. Отчасти, она напоминала нечто тёплое, милое и улыбчивое. Агату например. Её яркие волосы могли раствориться в этом буйстве оранжевого. Улыбка не сходила с лица. Механик даже задумался: