— Папа…
— Я не хочу уезжать. Может быть, у тебя иногда создается впечатление, что я этого хочу. Может, мы оба ошибочно принимаем мое чувство долга за желание. Но это долг. Монтгомери утверждает, что располагает информацией о дедушке, которая важна для меня, и говорит, что поделится ею только со мной. Кимми, прошло уже сорок восемь часов. Если мы не найдем дедушку в ближайшее время…
Куинси не договорил. Его дочь изучала криминалистику и прекрасно понимала, что шансы обнаружить Абрахама живым уменьшаются с каждым часом. Убийца сказал, что спрятал старика в надежном месте. Однако после разговора с Глендой Куинси позвонил Эверетту и узнал кое-что новое. Красная «ауди ТТ» с откидным верхом была обнаружена полицией штата в четыре часа утра. Автомобиль стоял точно на том самом месте, где четырнадцать месяцев назад врезался в столб «форд-эксплорер» Мэнди. На переднем пассажирском сиденье криминалисты обнаружили следы мочи, оставленные, возможно, Абрахамом. В настоящее время шло прочесывание ближайшего лесного массива. В поисках задействовали и собак — собак, натасканных на отыскание мертвецов.
— Не исключено, что спланировал все именно Монтгомери, — сказал Куинси, стараясь, чтобы голос звучал твердо и уверенно. — Он возненавидел меня после дела Санчеса и вознамерился отомстить. Если так — значит, все закончено. И ты в безопасности. Все будет хорошо.
— Тогда почему ты не берешь нас с собой? — резонно возразила Кимберли.
— Потому что не уверен на все сто процентов и не хочу рисковать! Пока мы не узнаем всего, вам безопаснее оставаться здесь.
— А как же ты? Ты возвращаешься на Восточное побережье, где есть убийца, знающий о тебе все.
— Я тоже прошел хорошую подготовку.
— Мамы нет! — воскликнула Кимберли. — Мэнди нет! Дедушки нет! А теперь и ты улетаешь и… и…
Только теперь Куинси наконец понял. Дочь не ждала от него слов поддержки и ободрения. Она боялась за него. Она уже потеряла почти всю семью, и вот теперь последний из родных, ее старый добрый папочка, тоже уходил навстречу смертельной опасности. Господи, надо же быть идиотом, полным, законченным идиотом, чтобы не понимать элементарных вещей.
Куинси обошел кровать, обнял Кимберли, и впервые его гордая, независимая дочь не воспротивилась столь явному проявлению нежности.
— Со мной ничего не случится, я этого не допущу, — прошептал он, прижимаясь губами к ее виску. — Обещаю.
— Ты не можешь давать такие обещания.
— Я лучший из лучших, поэтому могу.
— Папа…
— Послушай меня, Кимберли. — Куинси отстранился, чтобы посмотреть дочери в глаза, чтобы она увидела, насколько он серьезен. — Я хороший агент. Я прошел отличную подготовку. Я не недооцениваю противника. Это игра, но ставки в ней жизнь и смерть. Я никогда не забываю об этом. Именно потому, что я не забываю об этом, у меня получается лучше, чем у других.
В ее голубых глазах все еще стояли слезы. Но Кимберли не дала им пролиться — только шмыгнула носом.
— Ты не забудешь об осторожности? Не станешь верить всему, что говорит Монтгомери?
— Я буду внимателен и осторожен, потому что хочу вернуться домой, к своей дочери. А ты позаботишься о себе и о Рейни, чтобы мне было к кому вернуться.
— Мы присмотрим друг за другом.
— Спасибо.
Появившаяся у двери Рейни негромко кашлянула. Куинси повернулся к ней и сразу понял — у нее плохие новости. Он вздохнул и медленно, нехотя отступил от дочери.
— Последние известия из Виргинии. Куинси кивнул:
— Выкладывай.
— Убиты Фил де Бирс и Мэри Олсен. Час назад полиция обнаружила их тела в машине на дороге неподалеку от дома Мэри. Машина зарегистрирована на имя Фила. Медицинское заключение еще не получено, но полицейские уверены, что их отравили. У обоих белая пена на губах. И сильный запах миндаля.
— Цианид, — определил Куинси.
Она хмуро кивнула.
— В салоне нашли коробку конфет. Двух не хватает. У остальных тот же запах горького миндаля. По словам дворецкого, около трех Мэри получила какой-то пакет, после чего вышла из дома. Он нашел в фойе оберточную бумагу, но, естественно, без обратного адреса.
— Получается, что кто-то прислал Мэри коробку шоколадных конфет, а она отнесла их де Бирсу? Но почему она сама съела конфету? Непонятно. — Кимберли покачала головой.
— Предположим, — задумчиво сказал Куинси, — что Монтгомери засек де Бирса, когда тот вел слежку за Мэри. Мэри могла знать Монтгомери, если он встречался с Мэнди. Ситуация для него довольно опасная. Как говорится, два свободных конца: сообщница, которая может связать его с убийствами, и частный детектив, ведущий наблюдение за сообщницей. Времени мало, но предпринимать что-то нужно.
— Он вводит яд в конфеты, — подхватила Рейни, — посылает их Мэри и сочиняет какую-то историю с целью убедить ее угостить ими де Бирса. Не так уж и плохо. Устранение двух свидетелей без больших затрат времени и ресурсов. Ты прав, Куинси, этот парень действует очень эффективно.
— Смерть приходит с почтальоном. — Кимберли опустила плечи.
Рейни быстро повернулась к ней:
— Послушай, если он так уж хорош, то почему не справился с Глендой? В конце концов, войну-то выиграли мы.
— Скажи об этом Филу де Бирсу.
Рейни стиснула зубы и, ничего не ответив, прошла в гостиную. Через секунду Куинси услышал сухой треск сломанного карандаша. Похоже, она добралась до его запасов, хранившихся в чемоданчике для ноутбука. Отныне все пометки придется, вероятно, делать ручкой.
— Не надо было мне это говорить, — виновато пробормотала Кимберли.
— Не надо было, — согласился Куинси.
— Извини.
— Извиняться надо не передо мной.
Наверное, Куинси произнес это слишком резко, потому что Кимберли вздрогнула, как от удара. Ему было непривычно видеть дочь такой впечатлительной и ранимой, но, с другой стороны, она ведь и не жила раньше под угрозой приближающейся смерти.
— Кимберли, — терпеливо начал Куинси, — Рейни наняла Фила де Бирса, встречалась с ним. Она дала ему ответственное поручение, а это свидетельствует о ее доверии и симпатии к нему. Рейни не может позволить себе сесть в уголок и лить слезы над чашкой кофе, потому что ситуация не позволяет пока такой роскоши. Но не думай, что она бесчувственная. И не набрасывайся на нее только потому, что тебе плохо.