Рейни услышала глухой чавкающий звук, которого не слышала никогда раньше.
Эндрюс триумфально улыбнулся. Отбросил стул. Наклонился за пистолетом, который лежал рядом с Кимберли. Совсем близко…
Последний шанс. Рейни перекатилась на бок. «Глок» лежал возле ножки кофейного столика. «Ну же, Рейни. Смерть не может быть предпочтительнее жизни. Смерть не может быть предпочтительнее жизни! Будь все проклято, она останется оптимистом до конца. Ну!»
Резкий сухой звук поданного в патронник патрона. Звук смерти.
— Прощай, Рейни, — сказал Эндрюс. И голос Куинси:
— Эй, Эндрюс! Убери свои мерзкие руки от моей дочери.
Через четверть часа, когда Куинси вернулся в плохо освещенную комнату для допросов, Альберт Монтгомери встретил его спокойным взглядом. Половина пятого. Агент, по всей вероятности, уже получил подтверждение смерти дочери. Монтгомери задавался вопросом, увидит ли он слезы в глазах Куинси. Хотелось бы.
Агент остановился перед ним.
— Привет, Альберт, — сказал он кристально чистым голосом, совершенно незнакомым и непохожим на голос Куинси. — Теперь моя очередь сказать тебе кое-что, чего ты не знаешь. Во-первых, я уверен, что с Кимберли все в порядке. Во-вторых, я не Пирс Куинси.
Незнакомец поднял руку и стянул с головы парик, над которым два часа трудились Гленда Родман и эксперт ФБР по гриму. Потом сбросил туфли со специальными двухдюймовыми подкладками. Снял темно-синий пиджак.
— Меня зовут Люк Хейз. Я друг Рейни.
Эндрюс побледнел и резко повернулся к двери в спальню. Правой рукой он уже дотянулся до пистолета, левая сжимала плечо Кимберли.
— Кто? Как? Но ты же в Виргинии!
Куинси вошел в гостиную из спальни. В опущенной руке — пистолет. Взгляд не отрывается от Эндрюса. Он потратил целых пятнадцать минут на поиски в фойе человека, разговаривающего по сотовому телефону, прежде чем понял свою ошибку. Убийца уже наверху. Убийца уже в комнате дочери. План Б — подъем по пожарной лестнице. Шесть этажей вверх. Куинси устал.
Он стоял, глядя на человека с пистолетом, человека, склонившегося над его дочерью, и ощущал необыкновенное спокойствие. Время замедлило бег. Тайна перестала быть тайной. Неизвестный обрел лицо. Оно, как и лица многих убийц, не производило сильного впечатления. Перед ним был обычный человек, среднего роста, умеренного веса, среднего возраста.
— Ты убил Мэнди, — сказал Куинси, продолжая приближаться.
Эндрюс все еще не поднял пистолет. Он еще не убил ни одну из двух женщин. Возможно, у него не было навыка обращения с огнестрельным оружием. Одно дело удар из засады. Совсем другое — открытая, лицом к лицу, схватка.
— Легкая добыча, — фыркнул Эндрюс.
Но голос его дрогнул. За спиной у него Рейни потянулась к лежавшему под стеклянным столиком «глоку». Куинси быстро отвел глаза, надеясь, что Эндрюс не заметил направление брошенного им взгляда, и посмотрел на начавшую подниматься Кимберли.
— Ты убил Бетти.
— Это было еще легче.
Неожиданно Эндрюс повернулся, обхватил Кимберли за шею и притянул к себе. Девушка несколько раз моргнула словно не понимая, что происходит. Потом увидела отца и опустила голову.
— Все в порядке, — автоматически сказал Куинси.
Он хотел обнять ее, утешить, приласкать, сделать что-нибудь, чтобы боль ушла из ее взгляда. Руки тянулись к дочери, но он удерживал их усилием воли. Кимберли сильная и Куинси надеялся, что у нее хватит сил пройти через это испытание.
«Верь мне. Я позабочусь о тебе».
Эндрюс криво усмехнулся и прижал девушку к себе.
— Вставай, Спящая красавица. Пора попрощаться с папочкой.
Они поднялись вместе. Эндрюс по-прежнему прикрывался девушкой, как живым щитом. Куинси не предпринял ни малейшей попытки помешать ему.
Краем глаза он снова уловил какое-то движение на заднем плане, но снова устоял перед искушением повернуть голову. Он смотрел прямо на Эндрюса, не позволяя противнику оглянуться. Мир сжался до размеров комнаты. Эндрюс, Кимберли и Куинси. Хищник, дочь и отец, спасающий ребенка. Они видели только друг друга. Рейни… Он надеялся.
— Ну как, Куинси? — Эндрюс прижался к Кимберли. — Как чувствует себя человек, который все потерял, но так и не понял почему?
— Ты ведь не настоящий человек, — спокойно сказал Куинси, сдвигаясь немного влево и уводя за собой взгляд Эндрюса. — Ты лишь человеческая оболочка, лишенная подлинных чувств, привязанностей, сострадания. Всю жизнь ты изображал из себя человека, сливаясь с образами других людей, потому что иначе просто не мог. Самая большая в мире справедливость в том, что твои девочки никогда больше не увидели тебя.
Эндрюс поднял пистолет и прицелился в голову Куинси.
— Пошел ты! — взвизгнул он. Кимберли вздрогнула. — Убью тебя! Вышибу твои чертовы мозги!
— Нет, — спокойно сказал Куинси и посмотрел в глаза дочери.
«Оставайся сильной, и все будет в порядке. Верь мне. Верь мне».
— Да!
— Нет. Без меня твоя жизнь лишится всякого смысла. Кем ты будешь, Эндрюс, если меня не станет? Что будешь делать? О чем мечтать ночами? Ты ненавидишь меня, и ты нуждаешься во мне. Без меня игра закончится.
Лицо профессора налилось кровью. Взгляд заметался из стороны в сторону. Ярость закипала, взрыв был неизбежен. Рациональные действия уступали место реакции безумца. Этого Куинси и хотел. Чтобы убийца потерял контроль. Чтобы монстр, живущий в Эндрюсе, вырвался на волю.
Палец лег на спусковой крючок. Куинси продолжал смотреть в глаза Кимберли, стараясь сказать, как он любит ее, стараясь попросить прощения за то, что она еще увидит. Рейни. Кимберли. Рейни. Дай Бог силы обеим…
Движение за спиной Эндрюса…
— Кимберли, — негромко сказал Пирс, — к черту балет. Как по сигналу, девушка повисла на руках убийцы. Эндрюс вскрикнул от неожиданности и спустил курок, но равновесие уже нарушилось. Пуля ударилась в стену, отщепив кусок штукатурки. Куинси бросился влево и вскинул пистолет, но Эндрюс укрылся за Кимберли. Куинси не стал стрелять.
— Кимберли, — сам не зная зачем, крикнул он.