ЖУРНАЛИСТКА. Знаю. Об этом писала одна правая газета, причем распространяла эту информацию под обычной приправой: „Столкновение борющихся между собой экстремистских группировок“. К этой уловке охотно прибегают сейчас все. И вы тоже!
СУМАСШЕДШИЙ. Змея!
ПЕРВЫЙ КОМИССАР. И все же я знаю его! И сейчас сорву с него повязку!
СУМАСШЕДШИЙ (иронически). А чего вы, собственно ожидали, синьорина, выступая со своими прозрачными „провокациями“? Что вам ответят признанием: мол, если бы мы, из полиции, гонялись не за этой группкой голодранцев-анархистов, а всерьез пошли бы по другим, более достоверным следам, скажем, поинтересовались бы антимилитаристскими и фашистскими организациями, которые финансируются крупными промышленниками, поддерживаются и направляются военными, то тогда, возможно, и распутали бы весь клубок?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (к Бертоццо, который выходит из себя). Не беситесь, комиссар… Он вот-вот, как говорится, одним махом перевернет блин на сковородке. Это его излюбленный прием. Я его знаю! Иезуитская тактика!
СУМАСШЕДШИЙ. Если вы, синьорина, имеете в виду это, то скажу вам, да… вы правы… Если пойти по другому пути, то можно обнаружить немало преинтереснейших вещей! Ха-ха-ха!
ПЕРВЫЙ КОМИССАР (Начальнику). Черт бы побрал эту иезуитскую тактику!
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да вы что, с ума сошли?
ПЕРВЫЙ КОМИССАР (радостно). С ума… нет, шалишь… (Вскакивает). Вот кто сумасшедший!! Он!
ЖУРНАЛИСТКА. Вообще-то подобные заявления из уст полицейского… знаете ли… несколько смущают!
ПЕРВЫЙ КОМИССАР (потянув начальника за рукав). Синьор начальник, я догадался, кто он, я знаю его.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ну, и держите язык за зубами, незачем кричать всему свету. (Оставляет Бертоццо и направляется к Сумасшедшему и Журналистке).
ПЕРВЫЙ КОМИССАР (отводит в сторону Второго комиссара). Клянусь тебе, я узнал его… Он никогда не работал в полиции. Он только выдает себя…
ВТОРОЙ КОМИССАР. Знаю, ты не открываешь мне ничего нового. Остерегайся только, чтоб журналистка ничего не узнала.
ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Да это же маньяк… Неужели не понимаешь?
ВТОРОЙ КОМИССАР. Ты сам маньяк и мешаешь понять, о чем они говорят. Помолчи!
СУМАСШЕДШИЙ (он тем временем оживленно беседовал с Начальником полиции и Журналисткой). Конечно, вы — журналистка, и новый скандал доставил бы вам одно наслаждение… хотя, правда, тут возникает некоторое неудобство: когда вы обнаружите, что это убийство ни в чем неповинных людей в банке было задумано с единственной целью — увеличить противостояние сил, возникшее осенью, и тем самым создать такое напряжение в обществе, чтобы граждане, возмущенные столь нетерпимой преступностью бунтарей, сами потребовали „сильной руки“.
ВТОРОЙ КОМИССАР. Не помню, где я это читал — то ли в „Унита“, то ли в „Борьбе“…
ПЕРВЫЙ КОМИССАР (подходит сзади к Сумасшедшему и срывает с него повязку). Вот он! Видите? Видите — у него есть глаз, есть!
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Я спрашиваю, вы что свихнулись? Конечно, есть! А почему его не должно быть?
ПЕРВЫЙ КОМИССАР. Тогда зачем же он надел повязку, если у него есть глаз?
ВТОРОЙ КОМИССАР. И у тебя, между прочим, тоже под повязкой есть глаз… И никто ее не срывает! (Отводит в сторону). Послушай, Бертоццо, помолчи, потом я все тебе объясню.
ЖУРНАЛИСТКА. Ой, как интересно: носит повязку для маскарада?
СУМАСШЕДШИЙ. Нет, только для того, чтобы не бросаться в глаза. (Смеется).
ЖУРНАЛИСТКА. Ха-ха-ха… неплохая шутка… Но продолжим разговор, расскажите немного о скандале, который мог бы из всего этого получиться.
СУМАСШЕДШИЙ. Ах, да… большой скандал… аресты среди правых, несколько процессов… уйма скомпрометированных шишек-сенаторов, депутатов, полковников… Социал-демократы стенают… „Коррьере делла сера“ сменяет редактора… левые требуют объявить фашистов вне закона… Вот увидите… начальника полиции превозносят за смелую операцию… а спустя немного, отправляют на пенсию…
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Нет, капитан… эти ваши заявления… уж позвольте сказать… несколько голословны…
ЖУРНАЛИСТКА. На этот раз я согласна с вами, синьор начальник полиции… Действительно, такой скандал только увеличил бы престиж полиции. У граждан возникло бы ощущение, будто государство, в котором они живут, не такое уж плохое, а наше правосудие не такое уж неправедное…