Пассажиры медленно двигающегося троллейбуса, задрав головы, прилипли к стеклам и смотрели на Аню, стоявшую на краю пропасти. Любопытство или страх, облегчение — «это происходит не со мной» — или презрение — «сумасшедшая» — отразились на их лицах — этого Аня не могла разглядеть сквозь мутные стекла троллейбуса.
Тревога не покидала Аню. Она пришла к ней вместе с бессонницей, легкой дрожью в руках и томительными похоронными приготовлениями.
Из Петербурга приехала сестра Толика Лариса, престарелая студентка какой-то шарлатанской Академии мистических знаний.
Лариса выглядела иссохшей, бледной мученицей за неведомые Ане идеи. На шее у Ларисы болтались амулеты, в руках она теребила четки и то и дело заводила разговоры о смерти. «Смерть и есть настоящая жизнь, смерти нужно поклоняться, потому что она освобождает человека» и тому подобное кликушество, от которого Аню начинало мутить.
В ушах Ларисы Аня разглядела пропавшие вместе с Толиком сережки с агатами — розы и душистый горошек. Ну что ж, Ларисе они больше к лицу. Странно, что муж не пропил их.
Аня никогда раньше не видела Ларису, но знала, что Толик часто навещал ее. После поездок в Питер он всегда впадал в запой, а что его так печалило, жене Толик никогда не рассказывал.
У Ани сложилось впечатление, что Лариса — это упрямая девица с двумя детьми на руках от двух разных мужей, которые от нее сбежали. Толик, кажется, подыскивал ей третьего, но неудачно. Ларису, должно быть, увлекали более возвышенные вещи, чем нормальная семья.
Несмотря на это, Лариса сразу же взяла в свои руки все формальности и даже немного порозовела, расцвела, прислуживая своему божеству — смерти. Лариса глядела сквозь Аню сухими воспаленными глазами и делала все, что необходимо: звонила в морг, в бюро ритуальных услуг, заказывала транспорт, составляла текст для траурных лент.
Лариса появлялась в Аниной квартире утром и начинала хлопотать. После обеда Лариса исчезала, оставляя после себя запах индийских благовоний и квитанции на оплату услуг похоронного бюро.
Аня понятия не имела, где Лариса проводит остальное время, где она остановилась. Может быть, на каких-нибудь загородных шабашах обезглавливала черных петухов. Спрашивать Ане не хотелось. Она как будто проспала все это время с открытыми глазами.
Если бы не Лариса, Аня провалила бы все «мероприятие». Она понятия не имела, сколько тягостных хлопот сваливается на родственников покойного.
«Удивительно, — думала она, сидя в своем кабинете в аптеке, глотая маленькие разноцветные шарики успокоительных таблеток, один за другим, и запивая их водой. — Толик умер, а мне не жаль его».
Сотрудники не беспокоили ее. Дела аптеки не требовали никаких особенных усилий и хлопот. С десяти вечера до двух-трех часов ночи Аня неподвижно сидела в своем кабинете, а остальное время проводила дома, в постели, пытаясь уснуть по-настоящему. Изредка она забывалась чуткой поверхностной дремотой.
На третий день Лариса рано утром подняла Аню с постели, напоила кофе и усадила в похоронный автобус, скромно и со вкусом украшенный бумажными цветами и черными с золотом лентами.
На кладбище их было четверо. Аня, сестра Лариса и подруга Наташа с мужем Аликом. Закрытый гроб несли сотрудники ритуального бюро. Над немногочисленной процессией потешались местные вороны.
Падал мокрый снег, который на земле превращался в грязь. Аня стояла в зимнем меховом пальто, с непокрытой головой, по щиколотку в этой вязкой грязи и хотела только одного — чтобы все поскорее закончилось.
Мертвенная бледность, покрывавшая лицо Алика, поразила ее.
На такси все четверо вернулись в квартиру Ани.
Лариса достала откуда-то водку, закуски. Постелила чистую скатерть на стол.
Не успела Аня согреться после кладбища, как за столом уже сидело человек десять. Аня узнала только одного из них — того самого молчаливого автослесаря, который был здесь на ее дне рождения.
Должно быть, это все друзья Толика, думала Аня. Со своего места она наблюдала, как открывается входная дверь, впуская все новых гостей. Она и не подозревала, что Толик так популярен.
Когда за столом запели песню про «мороз-мороз», Лариса начала аккуратно выставлять гостей — по одному, парами. Она справилась за двадцать минут. На лице ее играла странная довольная улыбка, и выглядела она настоящей жрицей смерти. У Ани было отвратительно и пусто на душе.
— Как у вас все ловко получается. Я так благодарна вам. — Аня попыталась улыбнуться Ларисе, но улыбка вышла жалкой и ненатуральной.