Аня не сразу поняла, в чем причина их оживления, а когда поняла, удивилась и развеселилась. Слишком это было не похоже на тот деловой коктейль, на который она вначале настроилась.
Может быть, они так празднуют ее приезд? Бар, в котором они с ней встретились, был у них явно не первым. А может, и не вторым.
— Как хорошо вас видеть, — произнес Крис на своем пришепетывающем русском.
Оба уселись на табуреты по обе стороны от Ани, так что ей приходилось вертеть головой, когда они говорили по очереди.
— Как вам понравился Амстердам? — спросил Питер, не переставая сиять.
Впрочем, Аня все еще не была абсолютно уверена, что не путает их по именам.
— Прекрасно, — ответила она. — Мне почти ничего не удалось рассмотреть сквозь стекло автомобиля.
— О! Вы еще рассмотрите, — пообещал один с какой-то угрожающей интонацией, а второй закивал головой, ручаясь за первого.
Оба испускали в окружающую среду токи доброжелательности.
— Надеюсь.
Пока они продолжали эту бессодержательную болтовню, Аня заказала себе еще один коктейль.
Крис, изобразив на лице хулиганское выражение, достал из-за пазухи плоскую стальную фляжку, отвинтил крышку и отхлебнул из фляжки, высоко запрокинув голову на глазах у равнодушно наблюдающего за ним бармена.
— В Европе, — доверительным тоном заговорил он, промокая губы салфеткой и передавая фляжку товарищу, — есть старинный студенческий обычай.
Питер, сделав свой глоток, по-лошадиному мотнул головой, тихонько фыркнул и спрятал фляжку себе во внутренний карман пиджака.
— Какой обычай? — спросила Аня.
— Испанцы называют его «il de tapas», — продолжил Крис. — Голландцы никак не говорят. Молодой человек выходит из заведения, идет в другие заведения. С собой несет в рунах стакан с вином, сверху лежит закуска. Бутерброды.
Голландец выжидательно посмотрел на Аню. Почему она не смеется?
«Не такие уж вы молодые», — подумала Аня о двух захмелевших взрослых голландцах с неожиданной благодарностью за возможность выбраться из Москвы, но не могла не признать, что ведут они себя как мальчишки.
Суть веселого европейского обычая Аня не вполне уловила. Она чувствовала себя как человек, который прослушал последнюю реплику анекдота. Все хохочут, а она слабо улыбается и пожимает плечами.
— Свой стакан никогда не пьет, — пришел на помощь собрату Питер. — Всегда пьет в заведении. Горожане смотрят, смеются.
Аня тоже засмеялась. Смысл анекдота она так до конца и не поняла, но смеялась непритворно. Веселые и нелепые голландцы хохотали, наклоняясь вниз под стойку. Аня вдруг поняла, кого они ей напоминают: Труляля и Траляля из сказки про Алису.
— Но вы пьете из своей фляжки, — заметила Аня, постучав пальцем по лацкану пиджака Питера, который заметно оттопыривался.
— Нет больше терпения! — хором объяснили голландцы, задыхаясь от нового приступа смеха.
«Да что они, гашиша обкурились, что ли? Может, в их обществе хорошим тоном считается шагать в ногу с наркоманами, о которых фонд заботится?»
Амстердам и в самом деле начал становиться похожим на удивительный город.
Голландские бумажные деньги, небольшую сумму которых Аня успела получить в результате обмена, выглядели поразительно легкомысленно. Они скорее напоминали приглашение на ночную вечеринку, чем традиционные денежные знаки. Они были ярких, летних цветов — желтые, лиловые, розовые. На пятидесятигульденовой бумажке был изображен оранжевый подсолнух. Двадцатипятигульденовая пестрела абстрактным геометрическим рисунком. В качестве водяного знака на сотенной оказалась картинка с милым белым кроликом. Страна чудес.
Полицейские машины, которые Аня видела в аэропорту, меньше всего напоминали о казенной службе охраны правопорядка — борта спортивных «порше» с откидным верхом косо пересекали красные и синие полосы. Больше всего это было похоже на карнавал гоночных машин.
Аня вспомнила, как, сойдя с самолета и оказавшись в зале ожидания, она увидела компанию молодых людей — они танцевали под музыку, которая неслась из свисающего с потолка телевизора. Остальные либо не обращали внимания, либо одобрительно улыбались.
Аня не смогла припомнить, какой по счету перед ней коктейль, и решила остановиться.
«Неужели я позволила себе лишнее?» — равнодушно подумала она.
Голландцы по обе стороны от нее чем-то чокались в стаканах из толстого синего стекла и приговаривали:
— Поздравляем! Поздравляем! Пей до дна!
Всем этим застольным русским выкрикам их, должно быть, обучил парень в джинсах — бывший якутский инженер, он же бывший петербургский художник, ныне шофер.