«Двадцать девятое декабря», — вспомнила Аня. Еще на одну ночь ближе к Новому году.
Аня резко отбросила одеяло и вскочила с кровати, как вскакивают только в детстве, ожидая, что впереди полный приятных сюрпризов день. Она подошла к окну и отдернула штору.
Солнце заливало все пространство двора. Его свет отражался от снежного покрова и слепил глаза. Аня зажмурилась. Детские крики во дворе отдавались звонким эхом, разлетались между просторно стоящими домами микрорайона. У детей начались каникулы.
Аня отправилась в ванную. Ее тело казалось ей невесомым, в нем не было ни малейших следов усталости. Она чувствовала себя так, будто проспала неделю. Или даже нет — заново на свет родилась.
Несмотря ни на что, поездка пошла Ане на пользу. Она развеялась и отдохнула.
После душа Аня села пить чай и впервые за долгое время сделала это не торопясь, смакуя каждый глоток английского напитка, приправленного бергамотовым маслом. Она выпила три чашки.
А ведь у нее до сих пор нет елки. Покупка елки — самая приятная покупка в году.
Аня оделась и вышла на улицу. День был морозным и солнечным — таким, в какой лучше всего покупать елку.
Ближайший елочный базар находился в пятнадцати минутах неторопливой ходьбы от ее дома — рядом со станцией метро.
Всем высоким и тощим елкам Аня предпочла низенькую, не выше одного метра, но широкую и пышную. Аня разыскала ее под многими другими, немного придавленную. Но как только продавец вытащил ее на свет — она раздалась в стороны, раскинула свои густые колючие ветки.
Продавец посмотрел на Аню с видом человека, который одобряет чужой правильный выбор.
Аня заплатила за покупку. Продавец подвязал широкие нижние ветки, чтобы они не поломались по дороге, и Аня направилась с покупкой домой.
Еловые иголки приятно покалывали через перчатки. Если бы Аня умела насвистывать, она бы сейчас непременно делала это.
Аня вошла в лифт и нажала на свою кнопку. Когда створки почти сомкнулись, между ними показалась нога в черном остроносом блестящем ботинке, и створки поехали назад.
Аня стояла в углу просторного грузового лифта, выставив впереди себя колючие еловые ветки, и любовалась ими. Она не имела привычки рассматривать своих попутчиков в замкнутом пространстве лифта.
Дверь закрылась, и лифт с жужжанием поехал вверх.
Он открылся на восьмом этаже, и Аня подняла глаза на обладателя элегантных черных ботинок, чтобы узнать, каковы его намерения — он стоял ближе к двери.
Ане показалось, что острый нож мягко вошел ей в сердце и там повернулся — это был Виктор.
На лице Виктора было написано чувство глубокого удовлетворения, в уголках рта затаилась едва заметная улыбка.
Аня выронила елку. Виктор нагнулся и поднял ее.
— Самое время наряжать елку. Если хотите — могу вам помочь установить ее — совершенно бесплатно.
Аня словно проглотила язык. Двери лифта начали закрываться, но Виктор снова вмешался с помощью носка своего ботинка.
Аня вышла вслед за ним. Виктор все еще держал на отлете Анину елку — держал осторожно, бережно, как хрупкую игрушку.
— Так что начет установки елки? — спросил он.
— Да, конечно, — пробормотала Аня. — Крестовина у меня в кладовке, сейчас достану.
— А кладовка у вас в квартире?
— Д-да…
Аня полезла в сумочку и зазвенела ключами. Пока она открывала дверь, ключи подрагивали у нее в руке.
Она не знала, что делать, что говорить. Виктор застал ее врасплох. Все мысли трусливо разбежались и попрятались по углам. Единственное, что было определенным, — как Аня ни напрягала интуицию, она не чувствовала опасности с этой стороны.
Может, он и проходимец, но не убийца.
Аня открыла дверь, вошла первой. За ней последовал Виктор, закрыл дверь и прислонил елку к стене в углу между шкафом и тумбочкой для телефона.
— А у меня для вас подарок, — сказал Виктор, расстегивая пальто. В голосе его Аня услышала все то же чувство сдержанной гордости за свои, неизвестные ей, успехи и достижения.
Аня судорожным жестом пригласила Виктора проходить в комнату, что он и сделал. Аня по-прежнему не способна была вымолвить ни слова, а только молча следила за тем, как Виктор убирает раскрытый еще неделю назад журнал с кресла, как усаживается в это кресло и достает из внутреннего кармана своего нового с иголочки пиджака свернутые в трубочку бумаги.
— Вот мой подарок. — Виктор небрежно бросил бумаги на журнальный столик, и они упали полураскрытым веером. — Я принес вам свободу.
Аня провела рукой по волосам, овладела собой и смогла наконец говорить: