– Слышишь меня? – он требует, яростно двигаясь внутри меня. – Скажи мне. Скажи это. Прямо сейчас.
Я разрываюсь. Эти слова вертятся у меня на языке. Я отчаянно хочу согласиться. Умираю от желания, на самом деле. Я хочу позволить себе посвятить себя ему в этот момент, чтобы потом обвинить его в удовольствии, которое он использует, чтобы принудить меня. Если я пообещаю, я должна выполнить это, верно?
Но я молчу. Это остаток нашей жизни, и мы уже взрослые. К тому же, экстаз настигает меня прежде, чем я успеваю произнести хоть слово. Он сжимает мое горло, захватывает голосовые связки и лишает меня мысли. Я могу только крепче прижиматься к Карсону, зажмурив глаза и погружаю душу в наслаждение, которое одновременно острое и жгучее...и все же изысканно приятное. Толчки Карсона набирают скорость, воспламеняя каждое нервное окончание и плоть, уже распухшую и горящую для него. Он напрягается и кряхтит, изливаясь. Я жажду его до боли в горле. Пока у меня не кончится дыхание. И все же экстаз продолжается, почти вибрируя внутри меня.
Я открываю глаза во время этого бесконечного, вневременного совершенства. Он ждет, пристально смотрит. Я вижу там любовь – так много. Такой непоколебимой преданности, которую я всегда буду ставить на первое место, у меня никогда не было, особенно от моих собственных родителей.
Разве это не то, что я искала всю свою жизнь?
Наконец, хватка нашего взаимного удовольствия разрывается, и мы остаемся смотреть друг на друга, без дыхания, без слов. Сердцебиение и взгляды говорят за нас. Кроме того, что теперь могут передать слова? Мы влюблены друг в друга. И мы не знаем, приведет ли это к чему-нибудь, кроме разбитого сердца.
Он перекатывается влево, увлекая меня за собой, пока я не оказываюсь сверху. Я падаю ему на грудь и обнимаю его. Он крепко обнимает меня. Не знаю, что это – оргазм или торжественность момента, или, может быть, я могу винить ПМС. Но я начинаю всхлипывать, утопая в объятиях.
Это на меня не похоже. Я всегда должна была быть сильной для своих сестер. Мне всегда удавалось поддерживать их и себя, в движении, даже когда мир казался тусклым. Прямо сейчас я вижу только остаток моей жалкой жизни, протянувшейся передо мной, без Карсона.
Кто знал, что простая работа, притворяться его девушкой в течение двух с половиной недель, разорвет мою душу надвое?
– Мы должны поговорить об этом, Элла, – говорит он, освобождаясь и избавляясь от презерватива.
– Я знаю.
– Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Оставь свою работу. Переезжай в дом, который я купил. Просто...будь со мной.
Его слова разрывают мне грудь и заставляют истекать кровью. Это так заманчиво и в то же время так сложно.
– Ты говоришь так легко, как будто все, что мне нужно сделать, это сказать «да». Но...
– Я прошу тебя отказаться от многого, я знаю. Твои стремления, сестры... мы все это обсудили. Но для тебя проблема гораздо глубже, не так ли? Что на самом деле тебя сдерживает?
Я не могу выразить это словами. Страх, что я брошу все и каким-то образом останусь одна. Моя голова говорит мне, что с Карсоном это невозможно. Но что, если я совершу прыжок, а он так увлечется своей «Свит Дарлин», что забудет обо мне? Потеряет ко мне интерес? Отдалится от меня? Я окажусь в незнакомом штате, без семьи и друзей. У меня не будет собственного пространства. У меня даже не будет работы, которую я получила бы сама. Да, я могла бы просто остановиться и вернуться в Калифорнию, снова оказаться рядом с сестрами и собрать осколки. Я не беспокоюсь о том, где буду жить. Меня беспокоит опустошение сердца.
От чего отказался Карсон, чтобы доказать, что он серьезно относится к нам?
Я не хочу сомневаться в нем, и какая-то часть меня знает, что этот вопрос несправедлив. Но я ничего не могу поделать с тем, что чувствую. Эмоции просто...есть. Пытаться спорить с ними кажется бессмысленным. Я знаю по опыту, что они возвращаются только до тех пор, пока ты их не поймешь.
Эта тревога, страх остаться в одиночестве – это то, что я никогда не преодолею.
– Если ты действительно этого хочешь, мне нужно подумать.
Он кивает.
– Милая, это кольцо должно быть на твоем пальце.
Я так привыкла носить его за последние пару недель, что его вес кажется совершенно естественным, даже успокаивающим. На самом деле, у меня есть ужасное предчувствие, что я буду чувствовать себя голой без него.
– Когда ты подарил мне это кольцо, то только для того, чтобы перехитрить Грегори Шоу.
– Все меняется, Элла. Хочу ли я помешать ему проникнуть в мою компанию? Конечно. Это единственная причина, по которой я хочу, чтобы ты носила кольцо моей матери? Черт возьми, нет. Если честно, то это никогда и не было причиной. Я уже давно надеюсь, что смогу убедить тебя остаться здесь со мной.