И вдруг она заговорила серьезно.
— Конечно, — сказала она, — от льва каждый про изойдет. И от носорога тоже найдутся охотники. А как быть другим? Зайцам, например? Или нашему брату? — Обезьяна вздохнула. — Я вот изображаю тут разных…
А почему? Потому что мне собой быть неохота.
— Да, — сказал Человек, — бывают такие ситуации.
— Бывают, — кивнула Обезьяна. — Только ты не подумай, что я жалуюсь, у меня этой привычки нет.
Просто… хочется кем-то стать, чтобы к тебе относились по-человечески. Ты произойди от меня, Человек, а?
Говоря так, она опять скорчила какую-то рожу, в которой Человек мог бы узнать себя, если б посмотрел повнимательней. Но он смотрел невнимательно, потому что думал совсем о другом.
«Действительно, — думал он, — как это устроено в мире. Кто смел, тот два съел. Сила солому ломит. У сильного всегда бессильный виноват. Каждый хочет произойти от слона или даже от мамонта, а от таких, как Обезьяна, никто не хочет происходить. Несправедливо это!»
— Ладно, — сказал он, — произойду. — И пожал Обезьяне руку.
Так Человек произошел от Обезьяны. Из чувства справедливости. Из чувства внутреннего протеста, Из чувства простой человечности.
ЛАОКООН
Высший совет богов постановил разрушить Трою.
— Подкиньте им троянского коня, — сказал Зевс. — Да не забудьте посадить в него побольше данайцев.
Воля Зевса была исполнена.
— Ну как Троя? Разрушена?
— Пока нет, громовержец. Там у них нашелся ка кой-то Лаокоон…
— Что еще за Лаокоон?
— Личность пока не установлена. Но этот Лаокоон не советует ввозить в город троянского коня, он говорит, что надо бояться данайцев, даже если они приносят дары.
— Уберите Лаокоона. Личность установим потом.
Воля Зевса была исполнена. Два огромных змея за душили Лаокоона, а заодно и его сыновей.
Смелый троянец умирал как герой. Он не просил богов о помиловании, он только просил своих земляков:
— Бойтесь данайцев, дары приносящих!
— Сильная личность! — похвалил его Зевс, наблю дая с Олимпа за этой сценой. — Такому не жалко поставить памятник.
ЯБЛОКО РАЗДОРА
Богини спорят о красоте.
— Ну-ка, Парис, кому ты отдашь яблоко?
Медлит Парис: Гера предлагает ему власть, Афина — славу, Афродита самую красивую женщину.
Медлит Парис: он любит и власть, и славу, и женщин… Но больше всего Парис любит яблоки.
ТАНТАЛОВЫ МУКИ
— Кланяйся, Тантал, кланяйся!
Века и века стоит Тантал по шею в воде и склоняется к ней, мучимый жаждой. Но вода исчезает, не уступая ему ни глотка. Под ногами сухая земля, а рядом журчат ручьи, плещет река, и гром гремит в небесах:
— Кланяйся, Тантал, кланяйся!
Тантал бросил вызов богам, его соблазнили лавры Прометея. Но Прометей оставил людям огонь, а что оставит после себя Тантал? Только свои Танталовы муки?..
— Кланяйся, Тантал, кланяйся! Ты уже давно служишь богам, хотя убежден, что борешься с ними.
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Когда вас на Земле много, можно проявлятьи холодность, и равнодушие, но когда вас всего двое — тут уж трудно удержаться от взаимного интереса.
Вот так встретились на Земле первые двое.
— Посмотри, какие звезды, — сказала Она, впервые заинтересовавшись устройством вселенной.
— Но ты — лучшая из них, — сказал Он, пробуя се бя в поэзии.
— Такое скажешь… — смутилась Она. — Они маленькие, а я вон какая большая.
— Дело не в величине, — возразил Он, тем самым кладя начало будущей физике, — и вообще все это от носительно. — Он помолчал. — Хочешь, я отнесу тебя к той скале?
Он отнес ее к скале и взобрался с ней на вершину.
— Как хорошо, — вздохнула Она. — Ты видел, там ручеек, он течет куда-то… Куда он течет?
— Он течет вниз, а там впадает в реку. Там есть еще ручейки… Сколько ж их там? Один, два, три, че тыре…
И это было начало географии, и это было начало ма-тематики, и это было начало всех начал, как бывает всегда, когда под звездами встречаются двое.
КАК СТАЛО ИЗВЕСТНО, ЧТО НЕБО ТВЕРДОЕ
Человек бросал в небо камни, но они возвращались на землю.
Они отскакивали от неба, как от гранитной скалы. Все до одного они отскакивали от неба, как от гранитной скалы, и возвращались обратно на землю. И тогда человек решил: небо твердое. И это его не удивило.
Потому что не может небо, которое над его головой, быть мягче земли, которая у него под ногами.