Словно насытился простым рассматриванием, Бояринов поднялся из-за стола и в несколько шагов приблизился ко мне.
Огромный, как шкаф с антресолью. Раскаленный так сильно, что жар ощущался на расстоянии.
— От Николая Кравцова и его жены.
Я нервно облизала губы. И, стараясь дышать ровно, уставилась в отворот рубашки на загорелую ключицу.
— Красивая. — Тихий бархатный голос словно мочку уха лизнул. Умело. До дрожи.
— Спасибо…
Мои голосовые связки заклинило от неожиданности. В голове вспыхнул знак «Опасность».
— Презент, значит, — прозвучало в полной тишине с пугающей усмешкой.
— Что? — только и успела произнести я. Но ничего уточнить или возмутиться уже не смогла.
Лишь жадно потянула носом воздух. И в следующую секунду сильные ладони, как пушинку, подхватили меня под попу. Смяли ее.
Наглый язык раздвинул губы и толкнулся в рот, одновременно затыкая и трахая.
А между ног вжалось что-то твердое, горячее и большое настолько, что я задергалась в панике. Заелозила… превращая свою кошмарную ситуацию в настоящую катастрофу.
Это была какая-то чудовищная ошибка. Недоразумение размера XXL.
Часть моего мозга отчаянно пыталась понять, как такое могло произойти. Как вообще можно вот так нападать на женщин?! Она, как жертва кораблекрушения в открытом море, готова была схватиться за любое оправдание.
Но другая часть, гораздо большая, тормозила весь мыслительный процесс.
Вместо того чтобы сконцентрироваться, она выпала в осадок от скольжения нахального языка во рту — влажных требовательных толчков. До самых гланд! Засияла от жестких ладоней на ягодицах, которые месили попу, словно тесто на пирожки. Полностью отключилась от ритмичных, настойчивых движений мужских бедер.
Этот гад своим членом словно искры высекал! Толкался между ног и одновременно катал меня огромными лапищами по всей длине агрегата. Вверх-вниз. Вверх-вниз…
Натирал себя любимого моей промежностью, будто решил отполировать до блеска.
И пахал как адский перфоратор.
Без остановок.
Без даже намека на усталость.
Будто не чувствовал моего веса.
Так горячо и жестко, что, казалось, брюки вот-вот задымятся и пеплом осыплются на пол.
От шока я совсем не знала, что делать. Никакой опыт семейной жизни не спасал. Никакие знания из книг и фильмов не приходили на ум.
Как жертва изощренной пытки, я жадно хватала воздух, когда гад вынимал из меня свой язык. Пыталась бить по груди. Отчаянно брыкалась.
И глухо, жалобно поскуливала, когда мужской язык снова оказывался у меня во рту, а твердые ладони звонко шлепали по попе, будто я не отбиться пыталась, а радостно подмахивала этому мерзавцу.
Умереть со стыда хотелось… Вот прямо здесь! У этой стеночки. В этих объятиях, больше похожих за захват.
Отключиться. И не чувствовать, как уже влажный шов на брюках грубо впивается в промежность. Натирает сквозь белье нежную кожу.
Как предательски ноет грудь. А соски в тонком кружевном бюстгальтере царапают ткань рубашки. Остро. До звезд перед глазами.
Как внизу живота все полыхает… закручивается в тугие спирали. Сжимается. И до ломоты во всем теле требует заполненности.
Глубоко.
Быстро.
На ту самую длину, что трется сейчас о влажные складки.
Это было полное падение. Аффект. Позор, которого я никогда не испытывала в своей жизни.
Мысленно еще боролась. Вспоминала, что я взрослая независимая женщина. Напоминала себе всякие слова вроде «гордость», «стыд» и «совесть». Хныкала от отчаяния.
А тело…
Ему было плевать на возмущенные переговоры тараканов в моей голове. На то, что я в незнакомом месте с мужчиной, которого первый раз вижу. И вообще пришла не за тем.
Телу было хорошо! Так жарко и остро, как никогда не было с мужем. Как не думала, что вообще бывает.
Оно с каждой секундой все сильнее предавало меня. Бесстыдно. Грязно. Подло.
Как кострище, которое слишком долго ждало, что его наконец подожгут, тело пылало и требовало еще больше этой непривычной ласки.
Пугало своей отзывчивостью и покорностью.
— Охуенная… Сладкая… — Будто одной ласки мне мало, чудовище добивало гордость еще и бархатным шепотом.
— Крышу от тебя сносит, — не прекращая натирать промежность, порыкивал Бояринов мне в шею.
— Горячая малышка. — Вылизывая языком ушную раковину, этот гад окончательно плавил мозг.
— Затрахаю тебя, — уверенно грозился, укладывая меня спиной на что-то твердое.
Дальше был какой-то пробел в сознании. Чистый лист.