Но даже это не вызвало облегчения Эрика, который всё еще боялся за безопасность Клэр. Ее нужно было как можно скорее увезти отсюда.
— Здесь… здесь недалеко находится родовое имение герцога… друга моего отца. Пембертон. Шоу, ты знаешь, где это. Вези нас туда. Там безопасно…
Он не договорил, потому что чуть не упал. Застонав от отчаяния, Клэр всё же удержала его и помогла забраться в карету. Все вещи вывалились наружу, но сейчас это волновало ее меньше всего. Закрыв дверь, мужчины устроились на своих местах, и карета тут же тронулась с места.
Эрик откинулся на сиденье и закрыл глаза, пытаясь дышать, но это было почти невозможно сделать. Онемевшее правое плечо давило так сильно, что он стал задыхаться.
— Эрик? — в страхе пробормотала Клэр, побледневшая как полотно.
К ее полной неожиданности он открыл глаза и посмотрел на нее. Таким потемневшим, измученным взглядом, что перехватило в горле. И будто бы стремясь еще больше поразить ее, он поднял здоровую руку и осторожно смахнул с ее щеки катившиеся крупные слезы.
— Прошу тебя, — прошептал он хриплым, уставшим голосом, продолжая вытирать ей слезы. — Не плачь… Ты разбиваешь мне сердце.
Она застонала и прижала ладонь к его почти белой щеке.
— Эрик… — пробормотала она, задыхаясь. Объятая парализующим ужасом. — Зачем ты это сделал? Зачем подверг себя такому риску?
Он едва заметно покачал головой. Ему было трудно держать глаза открытыми, потому что все силы стремительно покидали его. И всё же он ответил, ответил, навсегда разбив ей сердце:
— Я не смог иначе… я должен был защитить тебя…
— Даже ценой собственной жизни?
— Даже такой ценой…
Его рука безжизненно упала ему на грудь.
Господи, он был готов пожертвовать ради нее собственной жизнью! И несмотря на то, что она сама разрушила его жизнь! Не в состоянии сдержать себя, Клэр прижалась лбом к его лицу и заплакала, внезапно поняв, что не вынесет, если с ним что-то случится. Произошедшее было слишком чудовищно, чтобы вот так потерять человека, на котором теперь держался весь ее мир.
Мир, который мог накрениться и разлететься на части, если она ничего не предпримет для его спасения. Прикусив губу, она открыла глаза и выпрямилась. И поняла, что нужно действовать, иначе действительно потеряет Эрика. Человека, который так много сделал для нее. Кому она была обязана не только жизнью.
Первым делом нужно было остановить кровотечение. Погладив его по спутанным волосам, Клэр разорвала подол своей нижней юбки и потянулась к его плечу, чтобы забинтовать его, понимая, что не должна позволить ему заснуть, как бы тяжело и больно ему ни было.
— Эрик, ты слышишь меня? — позвала его Клэр, просунув под правую руку материю так, чтобы как можно осторожнее перевязать его плечо. Но даже тогда, он не вздрогнул, будто совершенно не реагировал на рану. — Не спи, ради Бога! Эрик! Умоляю тебя, не засыпай.
Эрик вздрогнул, будто бы в тумане слыша до боли знакомый, испуганный голос.
— Клэр… — простонал он с закрытыми глазами, поморщившись, когда она туже стянула импровизированный бинт, чтобы прикрыть рану. — Что ты делаешь?
И вновь она прикусила губу, чтобы не расплакаться. Потому что в этом случае не увидела бы его плечо, которое расплывалось перед глазами. Ей нужно было быть очень внимательной и осторожной, чтобы еще больше не навредить ему. С трудом сдерживая стон отчаяния, она судорожно вздохнула.
— Эрик, будь так добр, напомни мне, пожалуйста, в каком году была битва при Азенкуре? В дате, кажется, была цифра пять, а дальше я не помню.
Клэр как раз закончила перевязывать ему плечо, стянула бинты и присела рядом с ним, когда увидела нечто такое, что заставило ее замереть от ужаса. И самого глубокого потрясения. Как будто всего этого было мало, его губы, самые красивые губы на свете дрогнули, и она поняла, что он улыбается. Улыбнулся тогда, когда мог умереть у нее на глазах.
У нее перехватило горло и заныло сердце так, что она снова не заметила покатившиеся по щекам слезы. Едва шевелясь, она подняла дрожащую испачканную руку и коснулась его мягких, побелевших губ. Губ, которые однажды касались ее. Губ, прикосновение которых она хотела бы ощутить еще раз.
— Я… я не могу вспомнить твой вопрос, — пробормотал он, вновь подняв здоровую руку и накрыл ее дрожащие пальцы. — Клэр, — прошептал он так беспомощно, будто только ее рука помогала ему держаться в сознании.
Проглотив ком в горле, Клэр сжала его испачканные пальцы.
— Ничего страшного, — выдохнула она, стремительно теряя самообладание. — Обещай только не засыпать.