— Мне не больно, — ответил, наконец, Эрик, ощущая боль совсем другого рода. К его полной неожиданности она вжалась щекой ему в ладонь, а потом закрыла глаза и снова опустила голову ему на плечо. Почти как в ту ночь, когда воспоминания прошлого чуть было не свели его с ума. Господи, мог ли он когда-нибудь даже поверить в то, что Клэр по собственному желанию будет обнимать его, не говоря уже о том, чтобы быть не в состоянии отпустить его? — Клэр…
Она теснее прижалась к нему. И выглядела такой напуганной, что Эрик боялся, она еще долго не сможет прийти в себя.
— Кем были те люди? Что они хотели? — раздался ее хриплый голос. — Почему они напали на нас?
Эрик сжал зубы, изо всех сил борясь с воспоминаниями, которые воскресили ее слова. Пробудили прошлое, которое так неожиданно настигло его. Прошлое, с которым он так долго боролся. Которое могло вторгнуться в этот мир и причинить вред Клэр!
Как он мог рассказать о событиях, которые едва не уничтожили его? Да и что он мог сказать? Она никогда не должна была узнать об этом, об ужасах и мерзости, через которые он прошел.
— Они… они больше не посмеют напугать тебя, — сказал он единственное, что было возможно. То, что собирался исполнить. Что должен был сделать, как только поправится.
— Но они… — ее голос оборвался. — Они убили Алана…
Она снова тихо заплакала. Эрик теснее прижал ее к себе, понимая, что возможно впервые в жизни она так близко столкнулась со смертью. Он бы отдал всё на свете, лишь бы оградить ее от этого, чтобы поквитаться с теми, кто на этот раз посмел покуситься на нечто более ценное, чем его жизнь! То, что он не мог оставить без внимания. Ему было больно оттого, что он не смог уберечь ее и подверг немыслимой опасности, заставив пройти через эти кошмары. И пусть Шоу подтвердил, что им удалось расквитаться с напавшими на них, Эрик не собирался оставить в покое остальных, пока не заставит их расплатиться за каждую слезинку Клэр.
— Я… я позабочусь о его семье, — пробормотал он, крепче обнимая ее. Ужасаясь тому, что до сих пор по его вине гибли невинные люди. — Такого больше никогда не произойдет. Обещаю.
Вероятно, его слова немного успокоили ее, потому что Клэр стала дрожать уже не так заметно, а вскоре и вовсе затихла. Какое-то время в комнате царило почти благоговейное молчание. Которое больше не пугало. Которое сближало. Сблизило их настолько, что они не могли отпустить друг друга.
Клэр прижималась к нему так тесно, что он даже почувствовал биение ее сердца на своей груди. Это было… потрясающее! Ничего подобного он прежде никогда не испытывал. Закрыв глаза, Эрик вслушивался в этот волшебный стук, который отсчитывал минуты его жизни. Минуты, которые были бы бессмысленными и пустыми без Клэр. Минуты, которые он не променял бы ни на какие сокровища. И это успокоило самого Эрика, который потерся о мягкие золотистые волосы, боясь того, что все это ему снится. Что находящаяся в его объятиях Клэр — выдумка его воображения и скоро исчезнет. Если бы только она знала, что он был готов заплатить любую цену, лишь бы она больше никогда не отпустила его…
— Как твоя рука? — спросил он тихо, возвращаясь к реальности.
Клэр едва заметно пошевелилась в его объятиях. Но не отстранилась.
— Рука?
Она сказала это так, будто понятия не имела, о чем он говорит.
— Да, рука, правая, которую поцарапал котенок, за которым ты лазила на дерево. — До сих пор у него замирало сердце, когда он вспоминал об этом, но в то же самое время Эрик ощущал небывалую гордость за то, какой смелой и решительной была его жена. Для которой было делом чести выручить котенка и помочь несчастной девочке даже во вред себе. — Кстати, как звали того котенка? Кажется, ее имя начиналось на букву «Д»?
Она чуть теснее прижалась к нему, постепенно расслабляясь.
— Дори, ее звали Дори.
Голос ее прозвучал на этот раз спокойно. Эрик мог поклясться, что расслышал в нём улыбку. Боже, неужели он мог заставить ее улыбаться?
— Так как твоя рука?
— Хорошо. Алекс дала мне одну из своих мазей, и все быстро зажило.
На этот раз в голосе ее было слышно беспокойство. Ее снова что-то тревожило. Эрик обеспокоенно нахмурился.
— Что такое?
— А ты сможешь простить меня? — совершенно неожиданно спросила она.
Рука Эрика замерла на ее волосах. Он повернул голову и посмотрел на нее.
— Что? За что я должен прощать тебя?
Она не подняла голову и не посмотрела на него, а продолжала лежать у него на груди, а потом заговорила таким сокрушенным голосом, будто признавалась в смертном грехе.
— Прости, но я потеряла твой букет ландышей.