Но через час, сидя в ванной, Клэр не ощущала былой уверенности, потому что Эрик так и не появился, хоть бы даже для того, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до его шотландского городского дома и устроилась.
Никто не видел его с момента отправления из Бедфорд-мэнора, и это уже не на шутку тревожило Клэр. И довело до того, что прежняя страхи полностью овладели ею, терзая подобно иголке, которая, постоянно протыкая подушечку, не находила себе места. Он не вернулся даже для того, чтобы переодеться. Боже, где он? Куда пропал? Может, с ним что-то случилось? Мысль о том, что на него вновь напали, была просто недопустима, потому что Клэр была уверена, что теперь Эрик, храня постоянную бдительность, не позволит такому случиться.
Тогда оставалась единственная причина, по которой он не появлялся. Причина, которая не просто ранила, а смертельно ранила, вызывая острую боль. Не мог он после всего, что они разделили вместе, вновь решиться избегать ее, но он мог поступить так только потому, что уже… попрощался с ней два дня назад, когда так внезапно разомкнул свои объятия после ее несмелого признания. После того, как поведал о дне нападения, а потом поцеловал ее так, что у нее чуть не растаяло сердце.
Он мог скрываться только в том случае, если уже отдал ее другому!
Ей с трудом удалось сдержать жгучие слёзы. Клэр с содроганием думала о том, что он не прогнулся даже под мучительными пытками, а в последний момент, когда был ей так нужен, просто исчез. Как она могла завоевать его сердце, если он верил в то, будто ей нужна эта поездка, нужен тот, кто по его мнению ждал ее здесь? Как она могла доказать Эрику, что ей не нужен никто, кроме него?
Это не могло быть концом! Клэр отказывалась в это верить. Она ведь должна была хоть что-то значить для него, иначе он… он бы не исчез в столь важный для них обоих момент.
Отчаяние буквально душило ее, заставляя дрожать будто от лютого мороза. Неуверенно повернувшись в ванной, Клэр до предела сжала в руке несчастную салфетку, борясь с собственной болью, но внезапно заметила лёгкое движение на полу возле большой кровати. Клэр замерла, уверенная, что там что-то пробежало. Что-то маленькое, проворное, юркое и почти незаметное…
— Мышь! — вскрикнула она, метнув в ту сторону влажную салфетку, а потом резко встала, расплескав воду. — Мышь! — вскрикнула она вновь так громко, как только могла, до смерти боясь мышей.
Дрожа всем телом, Клэр пристально смотрела на то самое предполагаемое место, где скрылось маленькое создание, которое по ее мнению, она видела. Но мгновения ужаса длились недолго.
Дверь в ее комнате тут же распахнулась. У порога появилась огромная мужская фигура, которая заполнила весь дверной проём. Клэр не замечала, как вода скатывается по ее обнаженной коже и падает обратно в ванну, потому что в упор смотрела на стоявшего перед собой человека.
— Что случилось? — спросил до боли родной голос.
Это был Эрик!
Глава 25
Не терпящее отлагательство дело заставило его приехать гораздо позже, чем Эрик на это рассчитывал. Клэр вот уже более часа пребывала в Эдинбургском доме его семьи, где он решил остановиться, чтобы довести до конца начатое так безрассудно предприятие. Но прежде он должен был сделать то, что ему следовало сделать гораздо раньше. Единственное оставшееся пятно позорного прошлого, которое следовало стереть намного раньше. Это не поддавалось объяснению, но Эрику казалось, что только так он сможет заполучить некую надежду на мрачное, несостоявшееся будущее, которое всё же могло быть у него.
Разбитый, уставший и совершенно опустошенный долгой скачкой, стремясь догнать карету, Эрик всё же приехал домой, не представляя, однако, что ему делать теперь. Вероятно ничего и не нужно было делать, ведь теперь всё должно было идти по заранее задуманному плану.
Большой дом встретил его оглушительной тишиной, будто в нем не было обитателей, но Эрик знал, что Клэр здесь. Об этом говорили ярко вспыхнувшие глаза дворецкого, когда тот поприветствовал хозяина. Восхищение, переходящее в благоговейное поклонение, владело Флаттером с того мгновения, когда он впервые увидел свою молодую хозяйку. Качая головой, Эрик поднимался по лестнице, поражаясь той легкости, с которой ей удавалось завоевать расположение всех его слуг, почти не прикладывая для этого особых усилий.
Проведя рукой по обросшему за двое суток щетиной лицу, Эрик ощутил глухую боль в сердце. И неприятную саднящую боль в правой руке. Удивительно, ведь он сделал всё возможное, чтобы стать бесчувственным ко всему, но теперь его сердце вздрагивало и переворачивалось всякий раз, когда он вспоминал Клэр. Ее чарующую улыбку, ласковые прикосновения и страстный поцелуй, которым она наградила его перед тем, как терзаемая чувством вины, удалиться в дом.