Распустив ее волосы, Эрик, наконец, выпрямился и заглянул ей в глаза, опустив на ее плечи и спину каскад невероятно длинных шелковистых волос, которые мерцали словно золото в свете огня от камина.
— Какая ты красивая, — вырвалось у него.
Клэр нахмурила свои золотистые бровки.
— Надеюсь, ты не будешь всю ночь сидеть и смотреть на меня?
Он внезапно запрокинул голову и рассмеялась. Клэр никогда не слышала, как он смеется. Рокочущий, приятный смех щекотал слух, будоража сознание настолько, что она не удержавшись, коснулась его губ указательным пальцем, будто пыталась запечатлеть этот момент, поймать его смех, чтобы сохранить в памяти до конца жизни. Смех, который прогнал мрачную маску с его лица, и теперь Эрик выглядел так, будто был… счастлив.
Господи, это можно считать первым способом, чтобы сделать его по-настоящему счастливым?
— Я обожаю, когда ты улыбаешься, — прошептала Клэр, не опуская руку. — И твой смех… он мне тоже нравится. Я начинаю верить, что могу сделать тебя счастливым.
Успокоившись, Эрик мягко, но решительно обнял ее.
— Еще немного, и я забуду, для чего мы пришли сюда.
Недоумение в ее глазах поразил его в самое сердце.
— Это возможно?
У него перехватило дыхание.
— Боже, Клэр, конечно нет!
Он снова накрыл ее губы своими, но на этот раз жар его поцелуя не оставил больше места ничему.
Клэр с радостью прильнула к нему, поверив, наконец, в то, что он больше не отпустит ее. Обхватив его шею руками, она привстала на коленях и прижалась к его груди, одурманенная его поцелуями. И почти не заметила, как Эрик развязал сначала пояс пеньюар, затем стянул ленты ночной рубашки. Он прервал поцелуй лишь только для того, чтобы снять через голову мешающую одежду, а потом отбросил её в сторону. Глядя на нее горящим взглядом, он медленно опустил ее на подушки, а потом потянулся к своей рубашке и быстро стянул ее через голову, растрепав свои черные волосы.
Клэр ахнула, увидев его обнаженную напряженную грудь, усыпанную мелкими жесткими волосками. Она никогда не перестанет восхищаться им, но и не сможет никогда проигнорировать шрамы, которыми была покрыта его великолепная грудь. И правое плечо, на которой не было больше повязки, от чего рана казалась еще более ужасной, хоть она и затянулась. Приподняв руку, она осторожно коснулась гладкой теплой кожи рядом с раной.
— Она больше не тревожит тебя?
Эрик накрыл ее руку своей, опускаясь ниже.
— Не волнуйся, меня больше ничего не волнует.
— А это?.. — Высвободив руку, Клэр на этот раз коснулась небольшой перевязки на его левой руке, чуть выше локтя. — Что это такое? Ты был ранен?
Эрик спокойно покачал головой.
— Нет, это… ты ведь видела что там, правда?
Его татуировка.
— Да, — печально кивнула Клэр.
— Пока ты ехала в Эдинбург, я навестил одного человека, который мог выводить татуировки, и он помог мне избавиться от этой отметины.
Глаза ее округлились от удивления.
— Так вот, где ты был все те два дня!
Эрик нахмурился, опустившись на ее обнаженное тело. Клэр встрепенулась, но не переставала смотреть на него, впервые ощущая обнаженной грудью его голую грудь. Это было так мучительно приятно и пронзительно, что она затаила дыхание.
— А ты думала, где я?
— Я… — Она почувствовала, как он снова обхватывает ничем не прикрытую талию и тянет ее к себе так, что вновь их бедра соприкоснулись. И она почувствовала то, что было частью его, что всегда так остро ощущала, когда вот так прижималась к нему. Клэр почему-то не могла дышать, уверенная, что задохнется. Не только от его близости, но и его жара, который опалял ее. Ей было невероятно трудно сосредоточиться на разговоре, но она всё же ответила: — Я думала, ты снова стал избегать меня, после того, как отпустил, когда мы сидели на лестнице перед домом.
Эрик склонил голову и поцеловал ее. Так крепко, так глубоко приникнув к ее раскрытым устам и так мучительно долго, что она действительно стала задыхаться. Клэр затрепетала и выгнула спину, когда, пройдясь по плавным, невероятно нежным изгибам ее талии, Эрик накрыл ладонью ее грудь. Обоих пронзило такое нестерпимое желание, что весь мир померк. Разговор тоже был уже не нужен, но он все же ответил.
— Я совершил слишком много ошибок… Что бы ни произошло, я никогда больше не отпущу тебя, потому что ты — мое дыхание, Клэр, а человек не может игнорировать собственное дыхание.
Он снова поцеловал ее. Клэр скользнула дрожащими руками по его плечам, ощущая под пальцами горячую атласную кожу, мягкость которой так хорошо помнил еще с тех пор, как ухаживала за ним после ранения. Как часто, Боже, как часто она мечтала вот так же беспрепятственно коснуться его, покрыть поцелуями каждую клеточку его тела, как делал он. Но все разумные мысли вылетели из головы, когда долгий поцелуй вкупе с мучительной лаской его руки, которым он сжимал ее грудь, заставил ее содрогнуться от томительного трепета, который перерос в уже знакомую жажду предвкушения того, что мог дать ей только Эрик.