Эрик тоже остановился и посмотрел на нее.
— Когда у человека появляется власть, — тихо заговорил он, — возникает вопрос, для чего ее использовать. Во благо или для разрушения. Наши отцы давно определились с выбором.
«Удивительно, какой серьезный оборот принял легкий разговор», — подумала Клэр.
— А другие? Они ошиблись при выборе? — несмело спросила она.
— Иногда человеку нужна помощь, чтобы сделать выбор, но многие предпочитают быть обманутыми потому, что в большинстве случаев власть развращает. Поглощает всю сущность человека, высасывает из него все хорошее, заменяя пороками и неправильными суждениями. И тогда он начинает действовать только в угоду собственным интересам. Остальные превращаются в оружие, которое помогает достигнуть цели.
— Таково лицо политики? — ужаснулась Клэр.
— Таков человек, верящий в собственную правоту и безнаказанность.
Она задумчиво изучала красивое, суровое лицо, а потому вдруг с кристальной ясностью поняла, о чем он говорит.
— Вы говорите о том, что сейчас пытаются сделать в Парламенте? Вы считаете, что Палата Общин во главе с премьер министром использует простых людей, подталкивая их к восстаниям и бесчинствам в угоду тому, чтобы прийти к собственной цели? Что в итоге простой народ ничего не получит?
Он потрясенно вскинул брови.
— Вы разбираетесь в политике?
— Я слежу за новостями, потому что меня волнует будущее нашей страны. И наши отцы… они сделали немало для того, чтобы погасить пожар между враждующими сторонами.
Эрик нахмурился и внезапно опустил руки, вытащив их из-за спины.
— А вы страстно преданы не только музыке.
Было нечто странное в этом разговоре. Что-то тревожащее, мрачное. Клэр не хотела мрака в столь солнечный и такой приятный день, поэтому улыбнулась и тихо молвила, ощутив, как снова краснеет:
— Можно это считать за комплимент?
К ее огромному облегчению он улыбнулся ей в ответ.
— И даже больше, — проговорил он внезапно осевшим голосом, глядя ей прямо в глаза, но затем резко моргнул и выпрямился, будто бы очнулся и кивнул в сторону выхода из парка. — Может, попробуем догнать их?
Улыбка Клэр стала шире.
— Давайте попробуем, иначе они съедят все пирожные в кондитерской, и нам ничего не останется. Вы любите пирожные? С заварным кремом или глазурью?
Он слегка поморщился, но все же ответил:
— Иногда их можно употребить с чаем.
Клэр звонко рассмеялась, ощутив былую легкость в груди.
— Определенно это произойдет сегодня.
Кондитерская представляла собой большой зал с круглыми столами и мягкими стульями, и витринами, заполненными самыми разнообразными пирожными местного кондитера. Внутри было не так многолюдно, и Клэр сразу же заметила в углу своих сестер, Рейчел и Дилана, которые устраивались за самым большим столом, способным вместить всю их компанию. Подойдя к ним, Клэр устроилась у окна, глядя на то, как перед ней садится Эрик. Аккуратно положив на стол свой маленький букетик из белых ландышей, она на мгновение закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чувствуя, как по-прежнему быстро стучит сердце. Было такое ощущение, будто она пробежала целую милю. Какое-то странное волнение не отпускало ее, но оно не тревожило, а лишь заполняло сознание чем-то сладким и многообещающим.
Через десять минут принесли чай и пирожные. С глазурью, заварным кремом, с фисташками и миндалем. Клэр потянула к себе свою чашку, предварительно добавив туда две ложки сахара, а потом заметила, что Эрик наблюдает за ней, поставив перед собой свою чашку. Ему не положили ни одной ложки сахара. И не добавили ни капельки молока. Неосознанно она запомнила этот факт, помешивая свой чай.
Время в кондитерской пролетело совсем незаметно. Через час, когда они собрались обратно домой, Клэр снова пошла рядом с Эриком, прижимая букет ландышей к себе.
День выдался таким удивительным. И теплым. Солнце действительно сияло так ярко, что нужды в шали действительно не было, но Клэр все равно накинула ее на свои плечи, отчего чувствовала себя в еще большей безопасности.
— Вы были правы, — молвила она, придерживая правой рукой ножку зонтика. Другой придерживая букет ландышей, она подняла цветы к лицу и вдохнула их неповторимый аромат.
— О чем вы? — спросил Эрик, глядя на нее.
Они уже перешли Аппер-Гросвенор-стрит и шли к Гросвенор-сквер, где располагалась резиденция маркиза Куинсберри.