Он смотрел на нее так странно, с такой мучительной лаской, что это вновь напугало ее, потому что ей стало больно от его взгляда. Потому что она была поражена до глубины души нежностью, с которой он продолжал смотреть на нее даже тогда, когда знал, что она никогда не полюбит его, не захочет добровольно быть его женой.
Внезапно Клэр вспомнила то, как он избегал прикосновений других. Как велел цветочнику положить букет, чтобы самому взять его. Клэр могла поклясться, что за все время их знакомства он не коснулся никого, кроме нее. И вот теперь несмело, почти боясь этого, но он все же дотронулся до ее щеки. Не властным жестом, не наказывая ее. В его прикосновении было столько тепла и нежность, что Клэр помимо своей воли вздрогнула, не удержав слез. Слеза, которую он мягко смахнул пальцем с бледной щеки. Черты его лица внезапно смягчились, взгляд прояснился, а голос стал мягким, до ужаса ласковым.
— Я никогда не собирался делать вас несчастной, — едва слышно прохрипел он, сглотнув. Так, что Клэр вновь заметила, как дернулся его кадык. Заметила то, что навсегда врезалось в ее память. — И я никогда не сделаю того, что может причинить вам боль. Обещаю. Вы… — Эрик на мгновение закрыл глаза, но затем резко убрав от нее свою руку, снова посмотрел на нее, а потом сделал шаг назад и в очередной раз спрятал руки за спиной. — Я не потревожу вас. Вы можете отдыхать. Спокойной ночи.
Сказав это, он развернулся и вышел из комнаты, оставив ошеломленную Клэр одну. Оставил тогда, когда никто другой на его месте не сделал бы ничего подобного. Эрик проявил понимание тогда, когда она меньше всего на свете ждала этого от него. Ноги подкосились, у нее не было больше сил сдерживать скопившееся за все эти долгие мучительные дни напряжение, страха и боль. Сползая на пол, Клэр закрыла лицо руками и заплакала.
Разбитая и совершенно одинокая в своем горе, она плакала до тех пор, пока не ощутила уже знакомую пустоту в груди. Пустота, с которой ей предстояло прожить остаток жизни. Пустота, в которую она была заключена только потому, что рядом не было Клиффорда.
Пустота, которая с такой легкостью разлетелась на осколки от мимолетного поцелуя, обнажив все ее чувства и раны.
Поцелуй человека, который должен был оказаться жестоким монстром, но проявил к ней великодушие и понимание тогда, когда мог этого не делать. Когда даже ее родные предпочли остаться глухими к ее страданиям. Почему ей показалось, будто Эрик не допустит, чтобы страдания полностью поглотили ее? Почему его обещание прозвучало как клятва?
Почему его мимолетное прикосновение всколыхнуло в ней чувства так, что они сделали ее совершенно беспомощной перед ним?
Боже, она действительно была беспомощна! Беспомощна перед ненавистью, которую так и не испытала к нему, потому что Эрик отпустил ее тогда, когда в этом уже не было никакого смысла.
Утро наступило так же внезапно, как и осознание того, что она теперь замужняя женщина. Клэр не могла вспомнить, как добралась до большой с балдахином кровати, не могла понять, как уснула, но едва проснувшись, увидела рядом с кроватью свою горничную Люси. Та смотрела на нее такими полными слез глазами, что Клэр с трудом поборола собственные слезы.
— Что ты здесь делаешь? — хрипло спросила Клэр, приподнявшись на локтях.
Люси опустила голову.
— Меня послал к вам милорд. Он нанял меня, а сегодня сказал, что вам будет приятно увидеть рядом знакомое лицо.
Проснувшись окончательно, Клэр медленно присела на матрасе, повернув голову к окну.
На улице светило яркое солнце, как будто ничего необычного не произошло. И ведь правда, жизнь продолжалась, даже несмотря на то, что ее жизнь оборвалась неделю назад. А сегодня был первый день ее новой жизни с человеком, который подумал даже нанять и отправить к ней личную горничную, только чтобы ей «было приятно видеть знакомое лицо»!
Это не укладывалось в голове, но стоявшая рядом Люси была доказательством того, что она могла ошибиться.
Что она совершенно не знала своего мужа.
И все же Клэр была поражена до глубины души. Еще и тем, что он действительно не нарушил свое слово и не потревожил ее. Не поступил с ней бесчестно, как мог бы поступить любой другой на его месте. Это не должно было волновать ее, но она не могла остаться равнодушной к его странному поступку. Потому что, Боже, ей действительно было важно увидеть в свой первый день в роли замужней женщины хоть одно знакомое лицо. Теперь ей казалось, будто она больше не одна в своем горе. В своем одиночестве и борьбе с миром, который не желал пощадить ее.