Он выпрямил спину, но продолжал с какой-то пугающей решительностью смотреть на нее.
— Как его зовут?
Клэр не была уверена в том, что ей следует ответить, и все же, было в нем нечто такое, что заставило ее подчиниться. Возможно то, что подчиняло и других.
— Клиффорд Эрскин.
Глаза его сузились, на щеке обозначился напряженный желвак.
— Где живет… этот человек? — вновь раздался его требовательный голос.
Голос, от которого мурашки побежали по спине. Клэр не понимала, что происходит, но и на этот раз ответила, не в состоянии справиться с силой взгляда серо-голубых глаз.
— В… в Шотландии.
— Где именно в Шотландии?
Клэр едва могла дышать. И смотрела на человека, на своего мужа, который действительно желал знать такие подробности.
— В Эдинбурге.
— Чем он занимается?
— Он… его отец владелец крупного банка «Эрскинз».
— Который спонсирует наше правительство?
Боже, неужели он знал Клиффорда? Но это казалось таким невероятным, что Клэр тут же отмела эту мысль. Эрик мог знать о банке отца Клиффорда только потому, что сам имел непосредственное отношение к правительству Англии. Но никак не мог знать Клиффорда лично.
— Д-да.
Лицо его потемнело. Клэр видела, что он не так уж бесстрастен к происходящему, каким пытался казаться. Когда он опустил голову, она успела заметить тень, пробежавшую по его лицу. Пусть он делал вид, будто совершенно спокоен, говоря о таких вещах, но Эрик начал разговор, который давался ему с трудом.
И это стало очевидно, когда он поднял голову, и, глядя на нее с еще большей решимостью, заговорил почти стальным тоном.
Сказал то, что потрясло ее до глубины души.
— Вероятно, вы считаете меня настоящим монстром после того, что я сделал. Я не стану убеждать вас в обратном, но не позволю считать, будто мне не было дела до вашего сердца. Я считал, что оно свободно, когда встретил вас. Я… — Его голос оборвался, но это был единственный раз, когда появился хоть какой-то намек на эмоцию. — Я долго думал и пришел к единственному решению. Мы не можем жить так и дальше, поэтому… Я вижу лишь один выход из ситуации.
Клэр ошеломленно смотрела на него.
— Что… О чем вы говорите?
На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он ответил:
— Я отвезу вас к вашему… к тому, кого вы любите всем своим сердцем, и если он примет вас, если позаботиться о вас, я дам вам развод.
Какое-то время Клэр не могла пошевелиться, как громом поражённая. Она смотрела на человека, который был ее мужем, имел над ней безграничную власть.
И который говорил о таких немыслимых вещах.
— Что?
Бесстрастное выражение его лица внушало какой-то необъяснимый ужас, ведь человек, пощадивший ее ночью, должен был хоть что-то испытывать, говоря о подобных вещах. И лишь резко обозначившийся желвак на его бледной щеке стал свидетельством того, что он не такой уж и бесчувственный.
— Мы выедем завтра утром. Поедем в моем экипаже, и, учитывая нынешнюю нестабильную ситуацию в стране, не будем пользоваться железной дорогой, потому что это небезопасно. Возьмите с собой только необходимое. Если все пройдет хорошо, я потом… потом отправлю вам всё остальное. Ровно в семь мы отбываем в Шотландию.
Повисла тишина, которую на этот раз даже тиканье напольных часов не посмело нарушить.
— Вы шутите? — обретая дар речи, заговорила Клэр. — Это шутка такая?
Серо-голубые глаза на этот раз опасно сузились.
— Я похож на человека, который шутит?
Клэр почувствовала головокружение и невольно прислонилась к столу, чтобы не упасть. С нее было достаточно потрясений, с нее было достаточно того, как безжалостно расправляются с ее жизнью.
— Вам недостаточно того, что вы сделали, теперь вы собираетесь унизить меня подобными заявлениями?
Он вдруг с угрожающим видом шагнул к ней.
— Я никогда не собирался унизить вас! Пора бы вам это уже понять!
Удивительно, но его вывело из себя не ее отказ от брака с ним и отрицание их брачной ночи, но ее предположение о его бесчестных намерениях по отношению к ней. И все же она не могла понять, чего он добивается. Как человек, позаботившись о том, чтобы нанять ее личную горничную, мог пожелать теперь всерьез заговорить о разводе?
— Зачем… почему вы это делаете? С какой стати отдавать меня другому после того, как с таким упорством добивались того, чтобы я стала вашей женой?
Он дышал тяжело, его широкие плечи напряглись так, будто он едва сдерживался.
— Мы выезжаем завтра утром, в семь.
— Но это… Развод! — Клэр никогда бы не подумала, что когда-нибудь произнесет это слово вслух. — Это ведь удар по репутации. Это отразится на наших семьях, на наших сестрах. Агата, Розалин, Рейчел — их будущее будет погублено, они не заслуживают… Что скажут ваши родные?