Так выглядело одно из многочисленных чудовищ, до отказа наполнивших бальный зал. Примечательно, что они не внушали не малейшего страха. Каждый из них был нисколько не похож на соседа, так что классифицировать весь этот нелепый народец было бы, наверно, не под силу даже самому компетентному университетскому профессору.
Окажись тут мисс Рашер, она вмиг лишилась бы рассудка, с ее-то привычкой приводить каждую вещь и каждое событие к математическому уравнению. Нэш как будто увидел ее посреди этого хоровода, подвывающую от ужаса.
Он чуть не лопнул от смеха, но заметил, что к нему приближается Изед, и быстренько принял более серьезный вид.
— Да на это безумие всей «Энциклопедии происхождения кошмаров» не хватит! — воскликнула девочка. — Что скажешь, Нэш?
— Я, в общем, думал примерно о том же. Более или менее, — ответил он. — А ты знаешь, откуда они взялись и кто они вообще, эти… ходячие штуковины?
— Это не ходячие штуковины, а Народ Снов! Часть из них — Сияющие, и это их первый Праздник новой Луны, другие, наоборот, завсегдатаи Дома с темными окнами. Находиться всем вместе им тоже не очень привычно. Такие смешные, вон, смотри, как стараются. — Она указала на пузатого филина с головой рыбы, который наблюдал за большим мотком шерстяных ниток. Тот время от времени совершал поворот вокруг своей оси, отчего нитки подпрыгивали и вновь замирали, как в танце.
— Народ Снов? А я думал, существуют только Сияющие, Темные и… Светоносные, так? В Лимбии, я имею в виду. Или тут ежесекундно рождается что-то новое? Вы это специально делаете, чтобы окончательно меня запутать? — с досадой спросил Нэш.
— Да нет, при чем тут ты. Раз уж об этом зашла речь, то слушай: существует еще один народ. Ты пока о нем ничего не знаешь. Это Устрашающие. Кое-кто называет их Народом из Глубины Тьмы, но есть и название попроще… Они — демоны.
— Мне трудно это понять… Я никогда не вижу снов. — Он остановился, потом заговорил снова: — То есть ты хочешь сказать, что эти «персонажи» — пришельцы из снов и кошмаров? Мне об этом рассказывал Добан в Ниоткуданикуда, но тогда…
— Дамы и господа, настала середина цикла новой Луны. Время для Абсолютного Волшебства. Появись здесь, появись сейчас, появись, магия!
Слова Нэша прервал густой голос простыни, сидящей на балюстраде парадной лестницы. Она как будто бы свисала с вешалки, чтобы казаться призраком с головой на конце, но никакого деревянного «скелета» видно не было. Из складок ткани торчали «ноги» — два больших красных сапога с позолоченными пряжками.
Рояль замолчал, вступили скрипки. Зазвучала музыка, напряженная и таинственная. Свет в зале почти погас. Было все так же холодно, но никто, казалось, не обращал на это внимания.
В пространстве, образованном изгибами лестниц, где сначала возник величественный фонтан льда, который разбрызгивал снежные хлопья, откуда ни возьмись появился большой занавес лилового цвета.
Как в одном из немногих театров, в которых ему доводилось бывать, в центре арлекина, то есть короткой занавеси, которая закрывает верхний край основного занавеса, повисли две позолоченные маски. Но это были не маски из комедии дель арте,[5] а скорее те же, которые он видел на обезьянах, охранявших входные ворота.
Губы масок сменили свою грубоватую приветливую улыбку на выражение крайнего изумления, сложившись буквой «о».
Снизу из небольшого пространства между занавесом и сценой (и когда только на месте полупрозрачного ледяного пола успела появиться сцена?!) потянулась длинная полоса дыма, точно облако, сбившееся с курса и «на четвереньках» проползающее в узкую щель.
Добан шепнул ребятам, подогревая их нетерпение:
— Вы присутствуете при Абсолютном Волшебстве. Оно совершается раз в год, в ночь новолуния. Считайте, что вам здорово повезло: сегодня здесь дает представление величайший маг.
Из-за занавеса раздался трубный звук. Дым из тонкой полоски превратился в самое настоящее облако и стал расползаться по залу. Тем временем открылся занавес. За ним обнаружилась сцена с металлической площадкой посередине. Ее держали четыре жуткого вида создания, напоминающие горбатых эльфов с продолговатыми головами.
5
Комедия дель арте — комедия масок, вид итальянского театра, спектакли которого создавались методом импровизации на основе сценария, содержащего краткую сюжетную схему представления.