ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ВЕЧЕР МАСКЕРАДЕ
Известнейший во всем мире иллюзионист
ввергнет вас в водоворот сенсационных номеров:
женщина, распиленная на четыре части,
сеанс левитации для любого зрителя, которому
посчастливится, и «Грёзы» — полная иллюзия полета.
Завтра, 21 октября, в 17.00
Оперный театр Думвиля
На программке тут и там были изображены странные фигуры с расплывающимися контурами, словно нарисованные сильно разбавленными чернилами: женщина, разделенная на четыре части; целый каскад игральных карт, наполовину черных, наполовину белых; человек, висящий в воздухе, с раскинутыми руками и скрещенными ногами, и еще целая куча еще более загадочных персонажей.
А на обороте листка перечислялись все города Ирландии и Великобритании, которые входили в гастрольный тур артиста.
После Думвиля представление должно было состояться в Дублине, в Глазго, а потом прокатиться по всем английским театрам от Ливерпуля до Лондона.
Теплый душ, который принимал Нэш, не унял его волнения, и он принялся ходить взад и вперед, пытаясь как-то объяснить себе случившееся… Итак, он проснулся в совершенно необычном месте, потом появилось пламя, которое его не жгло, и решетка, которая каким-то образом распахнулась единственно для того, чтобы он смог без труда вернуться домой. Нэш посмотрел на себя в запотевшее зеркало ванны и обнаружил, что темных кругов под глазами на этот раз не было.
Осмотрев свою руку, он почувствовал прилив сил. Это было удивительное ощущение — таким сильным Нэш себя еще не помнил.
Это он-то, худой тип, с кругами под глазами, которого все и во дворе, и в школе считали последним слабаком. Он, на которого никто не обращал внимания и который, запершись в своей комнате, утешался рок-музыкой и размышлениями о новых границах реальности, теперь почувствовал себя достойным уважения.
В Занзибаре он не играл в футбол с другими ребятами, поскольку был таким хилым, что и мечтать не мог выйти на поле даже на пять минут.
Переезд в европейский город не придал Нэшу уверенности в себе. К тому же здесь он совсем никого не знал и проводил гораздо больше времени в одиночестве.
И вот теперь все переменилось. Как бы все разинули рты, если бы прямо в классе посреди урока у него загорелась рука?
Он принялся придумывать, как можно было бы использовать это необыкновенное свойство, хотя в действительности не понимал, что с ним делать. Он представил себе мисс Рашер. А что, если посреди решения какой-нибудь запутанной математической задачки полыхнуть рукой прямо перед ее носом и тут же удрать.
Вот и у мистера Барбюса был бы целый воз фантастических историй для «Старого Волка», если бы он увидел, как Нэш зажигает тыквы для Хеллоуина, высекая огонь из пальцев. А мистер Воллер тотчас очнулся бы от своей оцепенелой лени, если бы увидел, как он выкидывает целые снопы искр в небо, щелкая пальцами и прыгая по Фримонт-стрит. Он бы кончиком пальца зажигал мамину плиту и одним взмахом руки дрова в камине.
Конца не было его идеям, даже мурашки по спине побежали.
Но правда ли все то, что произошло? Быть может, не стоит себя об этом спрашивать, а просто жить как ни в чем ни бывало. На этот вопрос ответа не было.
Не в силах развеять все эти сны на яву, Нэш решил переодеться.
Выдвинув ящик шкафа, он достал футболку с джинсами и быстро натянул их. Выходя из комнаты, Нэш так резко распахнул дверь, что потревожил дремавшего у порога Сетта.
Перепрыгнув через пса, Нэш ласково потрепал его левой рукой, держа правую за спиной, чтобы случайно не обжечь собаку, и вприпрыжку спустился по лестнице.
Внизу он нашел Нию, которая сидела на диване и поглощала арахисовое масло, и Серафину, готовившую ужин.
В комнате стоял густой запах лукового супа, смешанный с ароматом горящих дров: в камине полыхал огонь, который Нэш уже успел полюбить.
Он остановился как загипнотизированный, глядя на языки пламени, и инстинктивно протянул руку к огню, но, опомнившись, быстро ее отдернул, сделав вид, что просто хотел пригладить волосы.
— Чао, Ния! — поздоровался он со своей тетей, направляясь к кухне. — Мама, у нас есть хотя бы одна тыква в доме… мы… — И тут он увидел тыкву, которая светилась на подоконнике в кухне, за белой занавеской. — Тыква! Здорово!
Серафина улыбнулась:
— Там, за дверью, стоят еще две.
Нэш побежал к входу, чтобы полюбоваться тыквами, охранявшими дом.