Добан вошел вслед за мальчиком, сложив за спиной руки, и увидел, как Глаз Сикомора медленно закрывается позади него.
— Спасибо, — шепнул ему Добан. И в тот момент, когда дверь закрывалась, доски в форме губ улыбнулись ему в ответ.
— Добан, я ничего не вижу! Прозрачность пропала? Может, мне открыть глаза? — спросил Нэш.
Мальчик ощутил позади себя в темноте какое-то движение и едва повернулся, как был ослеплен ярким светом, исходившим от цилиндра, который Рисующий Кометы держал в руках. Правой рукой он вытащил оттуда пучок лучей, подобных белым шелковым лентам. Он протянул руку перед собой и раскрыл ладонь, словно хотел подбросить этот пучок. Вдруг лучи ожили и поплыли в воздухе, освещая комнату.
— Вот это да!.. Летающие солнечные лучи!.. — радостно воскликнул Нэш.
— Нет, это лунные лучи. И они летают не сами, их носят крохотные Мотыльки. Это такие маленькие феи, обязанностью которых является доставка лунного света для Главного Светильника. Главный Светильник — это стеклянный шар. Свет исходит от него вечно, мы бы хотели, чтобы так оно было и впредь.
Нэш завороженно следил за полетом легких сияющих лент и пропустил мимо ушей объяснения Добана. Это было самое захватывающее зрелище из всего, что ему до сих пор доводилось видеть.
Необъяснимым образом помещение, в котором они находились, оказалось гораздо больше, чем это можно было себе представить, глядя снаружи. То есть больше, чем должно было быть.
Справа и слева уходили в бесконечность полки, заполненные книгами, а между ними громоздились циклопического размера кучи какого-то хлама, напоминавшие груды старых машин на автомобильной свалке. Из-за этого мусора было не видно, где заканчивается комната.
Уже одно это казалось странным, но самый невероятный факт заключался в том, что все это было перевернуто… вверх дном! Книжные полки, груды хлама, сам шар, то есть Главный Светильник, располагались на потолке, прямо у них над головой.
— Именно, — подтвердил Добан, услышав эту его последнюю мысль. — Мы сами стоим вниз головой. Понимаешь, иначе не хватило бы места, поэтому в комнате мы сделали стены подвижными и использовали пространство над потолком… или над полом, в зависимости от точки зрения.
Сказав это, он приблизился к стене, затем совершенно обычным образом прошелся по ней и оказался на полу головой вниз, словно летучая мышь. Он предложил Нэшу сделать то же самое.
— Ты уверен, что у меня получится? — спросил тот.
— Пока не попробуешь, не узнаешь, — ответил Добан.
Хотя он стоял вниз головой, ни его шляпа, ни подол одежды не подчинялись законам притяжения: на Нэша ничего не падало.
Мальчик в нерешительности поставил ногу на стену, затем хорошенько оттолкнулся другой ногой, полагая, что это необходимо, чтобы подняться по вертикальной поверхности. Толчок был такой, что он кубарем скатился к потолку, который стал теперь для него полом. При этом Нэш поднял облако пыли и ударился о старинное кресло.
— Здорово, Нэш! — подбодрил его Добан, весело глядя на маневр юного исследователя Лимбии.
— Думаю, у тебя тоже возникли бы сложности в моем мире со всякими поездами, лифтами и прочим, — ответил мальчик, поднимаясь на ноги и отряхивая пыль.
— Да уж, это точно. Однако я тебя уверяю, что не питаю ни малейшего интереса ко всем тем адским машинам, которые вы используете, чтобы перемещаться или летать. Ведь летать так просто! — парировал Добан, подняв густые брови и наморщив лоб.
Наконец Нэш увидел все в правильном ракурсе.
Он посмотрел на следы своих ботинок на потолке, который теперь стал полом, и порадовался, что решился пройтись по стене. Остальное оказалось нетрудным. Он даже не чувствовал себя перевернутым вниз головой.
— Что тут за шум, я же занимаюсь! — возмутился девичий голосок, донесшийся из джунглей шкафов и книг с правой стороны.
— Здесь кто-то есть! — воскликнул Нэш.
— А ты думаешь, что ты один в Лимбии? — ответил голос с оттенком шутливой обиды.
— Изед, это мы! — объявил Добан. — Сегодня великий день для Лимбии. Представляю тебе нового друга. Его зовут Нэш. Нэш Блейз.
— Нэш? — спросила она удивленно и недоверчиво.
Нэш почувствовал себя знаменитостью, хотя и не знал, чем именно он знаменит, однако к сказанному он гордо добавил следующие сведения:
— Да, я Нэш Блейз, и мне сегодня исполнилось четырнадцать лет. Вы можете меня поздравить, если хотите!
— А что это за имя «Нэш»? — продолжал голос, проигнорировав возможность поздравить Чудесного Ребенка.