Опустил голову мой сержант. Руки рассматривает.
Как бы потактичней сменить тему?
– Смотри-ка, – я киваю в сторону будущего зеркала. – Уже чернеет. Скоро плёнка появится.
Они там, на корабле, видать уж очень хотят смотаться отсюда побыстрее. Наверняка сперва с десяток бомб сбросили, бурой песок обогатили. Возможно, нефелина добавили. Потом – главным корабельным орудием... Лазер с диаметром луча под два метра. Не шалам-балам. Да со всей дури. С прямой подкачкой энергозаборника. Представляю, как здесь всё пузырилось и плавилось. Не удивительно, что местные за плевки приняли. Ну, и хозяина соответствующего присочинили. Битоку, чтобы отковырнуть кусочек для эксперимента, несколько часов пришлось ломиком возиться. А потом ещё неделю шлифовать подложку, чтоб основа хоть немного плоской стала. А Лиаифа тоже хорош – зеркало так и не вернул. Зажал зеркало. Впрочем, я бы его всё равно бросила, нашли дураков тяжести таскать...
– Да как же я теперь? – потеряно зудит Биток. – Я, наверное, даже вилку взять не смогу.
– Зато ступать мягко, – отвечаю, и опять о своём: – Смотри, хлопья пошли. Эй, Корнелиус, энергичнее... сильнее качать надо! Если пристанет к поверхности, всё по новой придётся переделывать.
– Как бы они нас не взорвали, – озабочено говорит Биток. – Жарко.
– Молчи, сержант, – приказываю. – Если взорвут – задача будет выполнена. До третьего поколения пенсия семье, льготы по налогообложению, субсидии наследникам...
– Не будет задача выполнена, – ворчит сержант. – Архипелаг в экваториальной зоне, разлом на континенте, ни черта мы не сделали...
Но мне уже не до него: поверхность стекла начинает всё больше отзеркаливать.
С десяток смертов плавают в воздухе и бросают в жидкость клочки невесомой ткани, чтобы те связывали собой хлопья осадка, не давая ему возможности осесть на зеркало.
Корнелиус хмурится, водит руками – жидкость бурлит, волнуется...
Ещё пяток нагов сверху наблюдает. Вороньё проклятое.
И чего это я на них взъелась? Подумаешь, с месяц назад в куски порвали трёх бедолаг, что дорогу им заступили. А знакомство состоялось, когда они при нас какую-то девку в землю вбили. По уши. Что-то не то она им сказала. Или посмотрела не так. Если бы в кино такое увидела, может, и засмеялась бы: платье наверху – в землю не вошло, значит, – а голова из этого вороха, словно капуста из ботвы торчит. Только орала она так, что не до смеха... ещё дня два в голове звенело. И помочь никто не решился. Все мимо прошагали.
И мы с Битоком.
Были ещё эпизоды. Не то чтобы страшные – неприятные. Из такого, о чём вспоминать не хочется. Вот Битока мочалками на конечностях наградили. Теперь словно пудель. Смешно?
А ведь когда молчат и ничего не делают – нормальные мужики. Таких у нас на флоте – как собак нерезаных. Высокие, плоские, широкие. Гладкие скуластые лица, ямочки на волевых подбородках, глаза сверкают...
А может, и вправду взорвать всё к чертям?!
– Активнее! – кричу Корнелиусу. – Труси сильнее.
– Не, – совершенно спокойно говорит Биток. – Точно взорвёмся. Жара-то какая...
В зеркале всё яснее проявляется небо.
– Всё! Баста! Хорош! Корнелиус, сливай раствор. Теперь воду! Много воды...
– Глянь, командир, сдаётся мне, что наши с плавкой перестарались. Зеркало вогнутое!
– В самом деле. Надо этим ариэлям сказать, чтоб не ловили блеск – в самом ярком положении жарковато станет...
Поздно.
– О! Упал, – спокойно говорит Биток. – Ещё дымится. Во, блин! Икар хренов. Жаль, что не Корнелиус...
Лжёт Биток.
Нет в его голосе сожаления.
3. Биток
«Армия – это Рай,
в котором командиры и солдаты
видят Бога в обстоятельствах
и обращают дела Его
во исполнение своей боевой задачи».
Устав Внеземелья. Истины.
Народу собралось – тьма. Не протолкнуться. И это в пустыне... Ну-ну.
Черти эти в плащах по небу летают. Но уже в стороне от зеркала. Как один из них сверху грохнулся, так они и в рассыпную. Будто воробьи с куста от пистолетного выстрела. Тоже мне – птицы шизокрылые! Только гонору мне сейчас показывать не нужно. Шерсть на ладонях даже пальцы в стороны растопыривает. Теперь, если выживу, ко мне будут обращаться: «Ваша пальцатость»! А вот ноги – это здорово. И вправду, куда бы ни ступил, всё как по ковру. Только как мне их мыть теперь? Или правильнее сказать – стирать?