- А вот не посчитали они себя обязанными.
- Они не имели права заставить вас!
- Да, конечно. Но не смогла я на мучения старого человека смотреть. Да и нечистоты нюхать. Сначала досадовала, злилась. А потом из школы на квартиру бегом - боялась, вдруг, пока меня нет, что-нибудь со старухой случится.
- А коровий бог-то ...
- Однажды помыла бабку, а она пальцем под подушку тычет. Сунула я руку - узелок какой-то. Она маячит: развязывай. Там этот камешек был. Бабка разулыбалась, дёсны беззубые. Показывает - тебе это, тебе. Обидно стало. Ну хоть бы копейку с квартирной платы сняли за уход-то. Или старуха что-нибудь ценное подарила. А тут - камень. Положила в сумку и забыла. В деревню приехала, а мамонька увидела да как закричит: "Где взяла?" Я и рассказала. Она говорит: "По-царски тебя бабка одарила. Коровий бог это". И верно, проблем со скотом никогда не знали.
- Так это правда? - вымолвил Стас. Глаза по пятаку от любопытства.
Таисия поглядела на него и засмеялась:
- Если веришь - правда.
Дома мы со Стасом снова поспорили. Он Таисии Валерьевне поверил, а я нет. Вот если бы корова отелилась без ветеринара, тогда бы вышло убедительно. А так ... бабкины сказки ...
Страшилка и страх
Кувыркнулось лето через макушку - знойный июль - и понеслось к прохладным августовским рассветам, туманным закатам. К прощальной поре. Поэтому каждый ясный вечер был дорог, как глоток воды в удушливый полдень. Сегодня мы сидели на любимой скамейке под черёмухой. Шумела Белая, протяжный птичий посвист в прибрежных ивах провожал заходящее солнышко. Вспыхивали золотом редкие облака, и переливы зари разбавляли густую вечернюю синеву до загадочного свечения.
- Я составил списки. Вот те, кто работал в шестьдесят шестом на лесопилке. Вот родственники умерших. Ты, Олька, с Машуней пойдёшь с ними разговаривать. Запомнишь всё, с фактами я сам потом разберусь. Ну и с дедами побеседую... - с какой-то наглой важностью распоряжался Стас.
Машка выхватила у него список родственников и поморщилась: там оказалась вредная тётя Таня, из-за которой у всех нас были неприятности два года назад. Рядок фамилий был длинноват, около десятка. Девочка потребовала:
- Ну-ка, свой покажи!
Брат отнекивался, но против Машуни ему было слабо. Вот же хитрец - всего два человека себе оставил. Объяснил: это самые важные свидетели.
- Какой нахал! - пошла в атаку подружка. - Самых хороших себе выбрал. Дед Синюшкиных даже на улицу не выходит, дома лежит. А у Павловых старичок уже не слышит. Попробуй вот с тётей Таней Савельевой поговорить.
Под Машкиным напором было решено идти завтра всем вместе. По общему списку.
Вытаивали на сумеречном небесном полотне звёздочки, вкрадчиво и загадочно проступал лунный серпик. Сейчас бы в лес, носиться среди сосен, вымокая в росе. Сушиться у костра, пугая ночные тени криками и песнями. А после в непроглядном мраке идти на уютные огоньки в окнах домов, оглядываясь на косматый туман у чёрного леса. Так нет же, с Криськиной коляской не побегаешь.
- А вот нам бабка, мать отцова, рассказывала... - начала Машка.
Всё понятно. Сейчас мы будем рассказывать страшилки. Скучно. Подружкины глаза по-стариковски печально глядят на потемневшую Белую, а Стас сразу придвигается поближе. Он у нас большой любитель разных бывальщин.
... Бывают проклятые семьи. В дальней деревне Игловской жила такая. Раз приехала к ним в гости сестра матери с ребёнком. Пошли ребятишки на речку купаться, мальца на берегу оставили - не дорос ещё даже на мелководье плескаться. Жара была страшная, пацанчик и заснул, видать. Потом подул страшный ветер. Буря началась. Песок глаза застилал, ветер норовил к земле прижать. Про малыша все забыли. Может, и кричал он, звал, да разве в рёве бури что услышишь? Насилу ребятня до избы добежала. А дома свету нет - провода оборвало. Взрослые со скотиной управились, ужинать приготовились, керосиновую лампу зажгли. Только тут и хватились: маленького нет. Дико взвыла его мать, бросилась из дома искать ребёнка. А в дверях крикнула: "Если Ванечку не найду, сама сгину!"
Мужики собрались на поиски только к утру, когда всё стихло. Но никого не нашли. Погоревала семья, все обряды-обычаи справила и дальше зажила. Бабки поговаривали, что быть новой беде. Так и случилось.
Однажды утром мать обнаружила на заборе белый платок. Такой же пропавшая Дарья носила. Выбросили его за последним домом в деревне. Бабки недовольны остались: сжечь надо было. Через неделю в аварии погиб отец - вёз на ферму комбикорм и перевернулся. Только отплакала-отгоревала семья, как новая беда: старший мальчик упал с водонапорной башни и расшибся насмерть. Извёлась вся родова вскоре под корень. Дом в грозу сгорел от удара молнии... Боятся теперь в Игловской белого платка. Появляется он на заборе перед несчастьем.
- Семью-то кто проклял? Дарья? - Стас, как всегда, попытался досконально во всём разобраться
Машуня хотела было ответить, но завопила Криська. Сначала её трясла сестра, потом я. Бесполезно, ребёнок проголодался. Стас вызвался сгонять до деревни за молоком, но Машка запротестовала: сегодня день получки, батя наверняка пьяненький, ещё учудит чего при Стасе. Подружка его любила, несмотря ни на что, любила и стыдилась отцовых "слабостей". Вручила мне сокровище и унеслась.