- Вот уж точно болезненная привязанность. Помешательство какое-то. Да, кстати ... Алёнка, ты же на выходных в деревне была. Как там Криська-то?
Алёнка долго молчала. Потом так спокойно, что мы даже сначала не поняли смысла, сказала:
- Похоронили в пятницу Криську.
- Как?!!
-Что-о-о?!!
- Бабушка сказала, зачах ребёнок без Машки. Анна Ивановна на работу вышла. А пацаны разве присмотрят? Асфиксия. Удушье то есть. Проглотить что-то попыталась и задохнулась. Ребятишки заигрались, не сразу заметили: затихла Криська. Ни рёву, ни воплей из коляски. Подошли, а она уж синяя. Все уверяют, что отмучилась.
- Ой-ёй ... Да как же они Машке скажут? - по-девчачьи взвыл Стас. - Ой, что будет ...
- Надёюсь, ничего не будет. Тётя Аня врачу звонила, он заверил, что с Машуней психологи поработают и подготовят её.
- Ага, психологи ... Сама-то чего ревёшь?
- Не поверишь, Стас, мне Кристину жалко ...
- Крис-ти-ну? Те-бе? - протянул брат. - Да ты ж сама говорила ...
- Мало ли что говорила ... Часто совсем не то, что чувствовала ...
Стас потрясённо посмотрел на Алёнку, поднял было руку, чтобы покрутить пальцем у виска, но раздумал. Сокрушённо замотал головой, чем очень напомнил нашу бабулю.
Поднялся ветер, рванул клёны за жёлтые гривы. Закружилось в прозрачном воздухе осеннее золото. Внезапно вспомнилось: "...Настанет день, когда и я исчезну с поверхности земли ..."
- Пойдём на автобус, - Стас враз посерьёзнел и потемнел лицом. Поднялся со скамейки и подхватил Алёнку под локоток.
- Ребята, вы идите, а я сама доберусь. Дело у меня, - она вывернулась и отвела глаза. Уставилась себе под ноги.
- Какое ещё дело? - требовательно, как папа, спросил брат. - Дела потом, а сейчас обе - домой.
- Сегодня день рождения у ... папы. По маминой заметке в книге узнала. Съезжу на Волжскую, поздравлю.
- Ну ты даёшь! - возмутился Стас. - У меня уже статья в газету готова. Об ответственности родителей.
- Придурок, - беззлобно ответила Алёнка. - Попробуй только о моём отце упомянуть. Просто я вот сейчас поняла, что главное ...
- Это простить сбежавшего папу, - закончил Стас.
- Нет. Главное - чтобы человек был. А прощать или не прощать - дело под номером десять.
Стас внимательно на Алёнку посмотрел и заявил:
- Ну так поехали. Чего расселись-то?
Вот раскомандовался. С чего бы?
Алёнка оставила нас во дворе и пошла к подъезду. Долго тыкала в домофон, о чём-то разговаривала.
Небо скуксилось до асфальтового цвета. В лицо полетели холодные капли.
Подружка наговорилась и решительно направилась к нам.
- Ну что? - Стас даже шагнул навстречу. - Не хотят папенька поздравляться?
- Переехал он. Давно. Нового адреса никто не знает, - сообщила Алёнка спокойно и деловито, будто и не щёлкала костяшками пальцев пять минут назад. А потом добавила: - Но я его найду.
Подбородок с ямкой вздёрнулся вверх. Я поняла: обязательно найдёт.
***
Прошло два года.
Рассыпалась наша компания, как заброшенный шалаш в лесу.
Машкина семья уехала в другую область. Там старший Колька купил дом в посёлке-новостройке и сманил всех.
Алёнка поступила в консерваторию.
Стас будет журналистом, а я - врачом.
Сегодня продан бабушкин дом. Она уже год живёт с нами в городе, болеет. Возим по врачам. Перед отъездом в деревню просила нас с отцом не снимать занавесок с окон и не убирать тканых половиков с пола. Папа пошутил: "Да ведь это произведение деревенского искусства! Марго (мама) дачу в стиле кантри устраивает". Бабуля замотала головой: "Не смей!" Документы подписаны, возле нашей калитки первый грузовик с чужими вещами.
Я иду на берег к нашей лавке.
Деревня бурно зарастает высокими кирпичными домами, распадается на огороженные металлическими заборами участки. В стороне торчат две городские пятиэтажки и словно удивляются: а что это мы тут делаем?
Улица обрывается двумя заброшенными избами без стёкол и дверей, а за ними - безобразная свалка строительного мусора. Отвожу глаза - мне стыдно.
И вдруг...
Облезлая сарайная дверь с нелепым почтовым ящиком.
И две большие, белой краской выведенные буквы - К М.
Скорей, скорей на берег, где свежий ветер осушит нежданные слёзы.
Где невозможно осквернить память о детстве.
Где, глядя в серое, усыпанное тучами небо, снова услышу хрипловатый, почти мальчишеский голос: "Подождит и перестанет".