Веселок умылся, долго отмывал руки от сажи, и прошел на кухню. Над столом, застеленным клеенкой, висели темные бумажные иконы. За полочку была воткнута сухая веточка вербы. Божий уголок!
- А я на кладбище ходила, - поделилась радостью тетя Вера, - хорошо там. Народ у могилок смиренный, незлобивый. Всегда бы такой был.
- Так праздника никакого нет, зачем ходили-то? - спросил Веселок.
- Да просто так. На кладбище душа отдыхает, радуется.
После чая захотелось спать. Но тетя Вера принесла на кухню Евангелие. Вытерла клеенку, постелила еще светлый платок, положила священную книгу.
- Что будем читать? - спросил Веселок.
- В этой книге все слова прекрасны. Читай на любой странице.
Веселок открыл на притче о сеятеле:
"Когда же собралось множество народа, и из всех городов жители сходились к нему, Он начал говорить притчею:
Вышел сеятель сеять семя свое; и когда он сеял, иное упало при дороге и было потоптано, и птицы небесные поклевали его;
А иное упало на камень и взошед засохло, потому что не имело влаги;
А иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его;
А иное упало на добрую землю и, взошед, принесло плод сторичный. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!
Ученики же спросили Его: что бы значила притча сия?
Он сказал: вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим в притчах, так что они видя не видят и слыша не разумеют.
Вот что значит притча сия: семя есть слово Божие".
- Пойду я, тетя Вера, - сказал Веселок, - глаза слипаются.
- Иди, - согласилась старушка, - а я еще посижу, подумаю. Мудрая притча.
Веселок разделся и лег на постель. Будто на сугроб голой спиной лег. Типичная московская постель, пока не согреешь, сам не согреешься.
Веселок вспомнил, как утепляли они с молодой женой на зиму многообещающую спаленку. Между рамами они положили пухлые гроздья рябины, болотный мох. Красота невероятная, но счастья не принесла.
"А все же правильно на Руси раньше делали, что спали вместе", - подумал Веселок, укрываясь поверх одеяла своим пальто.
Необитаемый остров
Веселок надел тяжелый брезентовый рюкзак, полный сырого замороженного мяса, пожал руку тете Вере, подхватил две тяжелые сумки и вышел из квартиры. Он решил уехать из Москвы, хотя и понимал всю бесцельность этой поездки. Зачем он там, для чего и для кого? Аж тошнота подступала, когда он представлял завод, улицу, на которой стоит завод, бесцельность белых ночей, бесполезные мысли.
С другой стороны: кому он нужен в Москве. Ни кола, ни двора. Кажется, привязалась Замарашка, но у нее муж, да и ее активная деятельность очень пугает Веселка.
С тяжелой ношей и тяжелым будущим побрел Веселок по московской улице в сторону аэропорта. Автобусы в этот день не ходили: не было бензина. Оставалась надежда на такси. Только как он будет останавливать машину, когда заняты руки? Но уж так красноречив, наверное, был его сгорбленный вид путника, бредущего никуда, что таксист сам остановился. Есть еще на земле сердобольные люди.
В аэропорту уже бил копытами крылатый лайнер. Веселок подал стюардессе билет, чувствуя себ страшно виноватым перед ней и всеми порядочными людьми за то, что он потный, неопрятный, в глазах неприятная тоска, заискивающий взгляд.
Но стюардесса, как всегда, была красива и вежлива. Очень мягким голосом предложила оставить вещи в багажном отделении и пройти в салон. Веселка подбная служебная вежливость тронула чуть ли не до слез. Ему захотелось сразу жениться на этой аэрофлотовской женщине.
Усевшись в кресло, он сразу же с большим энтузиазмом пристегнулся ремнем, как бы спеша отблагодарить аэрофлот за то, что приняли его вежливо. Веселок выпрямился в кресле и замер. Самолет он переносил плохо. Его болезнь: НЦД по гипертоническому типу. Веселок закрыл глаза. Надо бы уснуть. Во сне все несчастья и неприятности переносить легче.
Небесные дороги тоже бывают ухабистыми. Самолет трясло, он то и дело проваливался в воздушные ямы. Веселок открыл глаза. И вдруг лицо его просияло. Бог мой! И все же не сразу поверил, потому что радостные случайности редки на земле. Недалеко от него, через проход, сидела его половина. Вывод, конечно, слишком поспешный, но женщину, котора волновала его в театре, узнал.
И она узнала его. Она читала "Литературку", газету разложила на коленях. Видимо, почувствовала взгляд Веселка, улыбнулась. Веселок тут же вышел из кресла, попросил разрешения сесть рядом. Место оказалось не занято. Она пересела к иллюминатору.
Веселок себя не узнавал. Он вел себя так, как будто они были хорошими знакомыми. А разве не были? Он вспомнил старую легенду. В Древней Греции жили двуполые люди - андрогины. Прогневили они Зевса, и он однажды рассек мечем каждого навдое. Началась паника, суета, волнение. Все смешалось. И в этом хаосе половинки бросились искать друг друга и не нашли, не находились. Прошли века, земля изменила рельеф, люди поменяли границы стран, а половинки все ищут друг друга.
Иногда находят. Редко-редко! В основном им кажется, что находят. Поживут немного и ссорятся, скандалят, расходятся, занимаются рукоприкладством.
Вот Веселок с этой женщиной точно были нежными половинками, пока не рассек их Зевс острым мечом. Они скитались и через тысячу лет встретились.
- И как тебе спектакль? - непринужденно спросила она, сразу перейдя на ты.
- Наверное, - ответил Веселок, - это хорошая пьеса, но не для меня.
- Почему? - вежливо удивилась женщина.
- Да я что-то новое хочу узнать, но не могу найти такую книгу или спектакль, где бы описывался незнакомый мне путь жизни.
- А в спектакле какой?
- Аскетизм, полный отказ от удовольствий жизни.
- А что, не нравится такой путь? - лукаво спросила незнакомка.
- Тяжелый, - честно признался Веселок, разнеженный сердечным голосом соседки.
- А я смысла не вижу, - призналась она, - сложно очень, замысловато. Не лучше ли взять за основу правило: поступай с другими так, как бы хотел, чтобы поступали с тобой.
- Это тоже нелегко, - со знанием дела сказал Веселок.
- Все равно лучше. Мне кажется, что без удовольствий, именно телесных, не прожить. Животное и то выползает на солнышко, когда есть возможность, или летит к подруге, несмотря на опасность.