— Действительно странно, — согласилась Карин. — Откуда же взялись эти деньги? Думаю, это как-то связано с ипподромом. Он часто играл на бегах, ипподромы всегда притягивают людей такого типа. Возможно, там происходили какие-то махинации, разборки. Может, кто-то поручил Дальстрёму следить за соперниками и фотографировать их.
— Ты, по-моему, фильмов пересмотрела, — подшутил над ней Кнутас.
— Вот чёрт, кино! — воскликнула Карин и взглянула на часы. — Мне пора.
— Что будешь смотреть?
— Турецкую чёрную комедию в «Рокси». Закрытый показ.
— А с кем?
— А что, интересно? — Она с издёвкой подмигнула ему и быстрым шагом вышла из кабинета.
— А что, уже и спросить нельзя? — крикнул он ей вслед.
Фанни вернулась из школы в пустую квартиру.
Она испытала облегчение, смешанное с чувством вины. Последнее время чем меньше она видела маму, тем лучше было настроение. Однако ей казалось, что так быть не должно. Маму же надо любить. Особенно если учесть, что, кроме мамы, у неё больше никого нет.
Она открыла холодильник, и настроение сразу же упало ниже плинтуса. Мама опять не сходила в магазин.
Ну и фиг с ним, ей надо заниматься. Грядущая контрольная по алгебре пугала её, математика всегда давалась девочке с трудом. Не успела она достать учебники и заточить карандаши, как раздался телефонный звонок. Фанни вздрогнула: их телефон звонил не часто.
К её удивлению, это оказался он, и он хотел пригласить её поужинать. Она удивилась, растерялась и не знала, что ответить.
— Алло, ты меня слышишь? — произнёс мягкий голос в трубке.
— Да, — выдавила она, чувствуя, как заливаются краской щёки.
— Ну так что, ты можешь? Хочешь?
— Мне надо готовиться к контрольной.
— Но кушать-то тебе тоже надо?
— Ну конечно надо, — заколебалась она.
— А мама дома?
— Нет, я одна.
Он сразу же заговорил более настойчиво:
— Ну вот и славно. Будь хорошей девочкой, готовься к контрольной, а я заеду за тобой в семь. Поужинаем где-нибудь, и я сразу же отвезу тебя домой. Что в этом такого? И позаниматься успеешь.
Он так старался уговорить её, что ей показалось неудобным отказаться. Но о чём они будут говорить? С другой стороны, приглашение в ресторан звучало очень заманчиво. Она могла пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз была в ресторане. Последний раз — прошлым летом, во время той злосчастной поездки. Мама взяла напрокат машину на неделю, они отправились на пароме в Оскарсхамн, собирались поездить по Сконе, ночуя в хостелах. Постоянно лил дождь, мама каждый день пила. В последний вечер они пошли в китайский ресторан, где мама познакомилась с компанией датских туристов. Они много пили, шумели, а мама напилась до такой степени, что упала со стула и стянула за собой скатерть. Фанни хотелось провалиться под землю.
Она уселась на кухне, разложив на столе учебники, и стала думать, в какой ресторан они пойдут. Только бы место оказалось не слишком пафосным. А что же ей надеть? Математика совсем не лезла в голову. А на что она, собственно, согласилась? Почему он решил куда-то её пригласить? Мысли мелькали самые разные, но всё же она чувствовала себя польщённой.
Тут Фанни услышала, как в замке поворачивается ключ. В прихожей раздался мамин голос:
— Вот так, Клякса, хорошая собачка. Фу, а у кого тут такие грязные лапки? Где наше полотенце?
Фанни сидела не шевелясь и молчала, считая про себя секунды: «Одна, две, три, четыре…»
На этот раз она успела досчитать только до четырёх.
— Фанни! Фанни!!!
Она нехотя поднялась и крикнула:
— Да, чего?
— Иди помоги мне, будь добра. У меня жутко спина болит. Можешь помыть Кляксу? Она вся в грязи.
Фанни взяла собаку за загривок и потащила в ванную.
Мама продолжала болтать без умолку. Видимо, сегодня у неё был на редкость удачный день.
— Мы дошли до самого Страндгердет. Там я познакомилась с такой милой дамой с пуделем! Они недавно сюда переехали. Пуделя зовут Соломон, представляешь?! Кляксе он ужасно понравился. Мы спустили их с поводков, и они оба полезли купаться, хотя, вообще-то, сейчас холодно. А потом она валялась в грязи и жутко извозилась. Господи, как я проголодалась! Ты сходила в магазин?
— Нет, мама. Я только что пришла из школы. У нас скоро контрольная по алгебре, мне надо готовиться.
Мама, как всегда, будто не слышала её. Она открывала и со стуком захлопывала шкафчики на кухне.
— А в морозилке ничего нет? Ух ты, здорово! Рыбная запеканка! Мне надо срочно поесть. А на сколько её надо ставить в духовку? На сорок минут? Господи, да я же умру с голода. Ой, сейчас описаюсь!
Она влетела в ванную и села на унитаз, пока Фанни, сжав зубы, отмывала собаке лапы. Ну вот зачем мама постоянно во всеуслышание объявляет о своих потребностях? Чтобы все знали, что с ней происходит каждую секунду? В висках пульсировало раздражение.
— Ты её вытри хорошенько, чтобы она не простудилась, — сказала мама, надевая трусы.
— Да, мама.
Вот если бы она когда-нибудь проявила такую же заботу о собственной дочери.
Фанни вышла из ванной и увидела, что мама лежит на диване с закрытыми глазами.
— Устала?
— Да, надо немножко отдохнуть перед работой. Поставишь запеканку в духовку, когда разморозится?
— Ладно.
Фанни снова уселась за учебники. Мама, похоже, заснула. «Она ведёт себя как большой ребёнок», — думала Фанни, накрывая на стол. Часы показывали четыре. У неё оставалось три часа. Два на учёбу, по крайней мере, хотелось бы в это верить, и час на то, чтобы привести себя в порядок.
— А ты не будешь? — спросила мама, когда Фанни поставила перед ней тарелку с запеканкой.
— Нет, я не голодна. Поем попозже.
— Ага, — рассеянно ответила мама, уже погрузившись в свои мысли.
Фанни хотела было рассказать ей о забавном спектакле, который они смотрели в школе, но тут же поняла, что мама всё равно не сможет сосредоточиться. Какой смысл что-то ей рассказывать?
По дороге домой Кнутас досадовал из-за неудачи с видеокассетой.
Сев в машину, он поёжился от холода. Лине всё время ныла, что надо купить новую машину, тем более что деньги теперь есть, но он упрямо не желал расставаться со своим старым «мерсом». Пока что ему удавалось сопротивляться. Две машины — слишком дорого и сложно, к тому же держать негде — перед домом места только для одной. А расстаться со старым любимым «мерседесом» у него духу не хватало: с этой машиной связано слишком много воспоминаний и переживаний, казалось впитавшихся в потёртые сиденья. Комиссара и машину связывали любовь и взаимопонимание.
Он припарковался перед домом, во всех окнах горел свет. Хороший знак, — похоже, все дома. Кнутас уже предвкушал спокойный вечер в кругу семьи, но, когда вошёл в дом, увидел совсем не то, что ожидал.
— Ни за что! Даже и не подумаю! Мне плевать, что она там говорит!
Нильс взлетел наверх по лестнице к себе в комнату и громко хлопнул дверью. Петра сидела за столом на кухне. Лине гремела кастрюлями у плиты, демонстративно повернувшись к дочери спиной. Едва взглянув на жену, комиссар сразу же понял, что она вне себя от ярости.
— Что происходит? — спросил Кнутас, не успев даже снять пальто.
Лине обернулась. У неё на шее выступили красные пятна, растрёпанные волосы торчали во все стороны.
— И не спрашивай! Денёк выдался отвратительный.
— Что вы тут устроили? — спросил Кнутас у дочери, ласково погладив её по голове.
Та сразу же с криком вскочила со стула.
— Что вы тут устроили! — накинулась она на отца. — Спроси у него, что он тут устроил! У моего так называемого брата!
Выпалив всё это, дочь последовала примеру сына и скрылась на втором этаже.
— У меня выдался кошмарный день на работе, сил нет ещё и это выслушивать, — устало сказала Лине. — Придётся тебе с ними разобраться.