А Фанни шла выгуливать Кляксу. Она ненавидела Рождество. К тому же это был её день рождения. Пятнадцать лет — уже почти взрослая. Она чувствовала себя маленьким ребёнком, по ошибке оказавшимся в теле взрослого. Ей совсем не хотелось взрослеть, всё равно надеяться не на что. Фанни положила голову на руки, чистые волосы приятно пахли. Хоть какое-то утешение. Она посмотрела на свою грудь. Всё из-за этого проклятого тела, вечно оно всё портит! Если бы она не повзрослела, ничего бы не случилось. Тело — оружие, которое могло обернуться и против других, и против неё самой.
Да ещё и он. Теперь её тошнило от одной мысли о нём. Он лапал её своими потными руками, забирался под одежду, ныл и стонал, словно младенец. Пытался сделать с ней какие-то странные вещи, и Фанни не сопротивлялась. Она чувствовала себя отвратительной, ужасной. Он сказал ей, что они оба в этом участвуют, поэтому она никому не должна рассказывать о том, чем они занимаются. Как будто они подписали какой-то секретный договор, заключили пакт. Хотя это всё враньё, в глубине души она понимала это. Он говорил ей, что она нужна ему, делал ей подарки, от которых она не могла отказаться. Фанни чувствовала себя виноватой. Она сама согласилась встречаться с ним, винить некого, кроме себя самой. Но теперь ей хотелось, чтобы всё это закончилось. Она мечтала избавиться от него, но не представляла себе как. Иногда она фантазировала, что вдруг из-за угла появится неизвестный и спасёт её. Но тот всё не приходил. Интересно, что бы сказал её папа, если бы узнал об этом?
Фанни зашла в ванную и открыла шкафчик. Клякса уселась рядом, глядя на неё своими добрыми глазами. Девочка достала зелёную коробку с лезвиями для бритья и села на унитаз. Двумя пальцами осторожно вынула лезвие. По щекам потекли тёплые солёные слёзы, капая ей на коленки. Она вытянула перед собой руку и стала разглядывать собственные пальцы. Зачем ей эта рука? Голубые вены просвечивали сквозь тонкую кожу запястья и продолжались на ладони. По ним текла её никому не нужная кровь. Зачем она вообще появилась на свет? Чтобы ухаживать за мамой? Чтобы её лапали какие-то противные мужики?
Она взглянула на Кляксу, и та сразу же робко завиляла хвостом. «Никто меня не любит, кроме тебя», — подумала Фанни. Но не может же человек существовать только ради собаки!
Она крепко взяла лезвие и прижала к ноге, прямо под коленкой. Хотела посмотреть, как лезвие войдёт в кожу. Она нажимала всё сильнее и сильнее, пока не стало больно. Это было даже приятно, она испытала что-то похожее на облегчение. Весь страх, вся боль, накопившаяся в её теле, теперь словно сконцентрировалась в одном месте. Наконец хлынула кровь, потекла по ноге, а оттуда — на пол.
Входная дверь открылась, и на пороге появилась Эмма. Несколько секунд он наблюдал за тем, как она оглядывается по сторонам. В уютном ресторанчике все столики были заняты. Он сидел в дальнем углу, от входа не сразу заметишь. Но тут она увидела его и вся засветилась. Ну как можно быть такой красивой! На ней была тёмно-зелёная куртка, волосы намокли от дождя. Так непривычно видеть её в ресторане в Стокгольме, но это начинало ему нравиться.
Он поцеловал её в губы и ощутил солёный привкус лакрицы. Эмма рассмеялась:
— Ну и денёк! Я совершенно не могла сосредоточиться, не понимала, что они говорят, и мечтала поскорее смыться. Эти курсы ровным счётом ничего мне не дали.
— Скучные лекторы попались? — спросил он, чувствуя, как губы сами расплываются в улыбке.
Эмма забавно всплеснула руками:
— Нет, они наверняка были замечательные, вдохновенные и харизматичные! Все остались довольны. Просто мне было не до них. Я всё время думала о тебе и не могла дождаться вечера.
Он взял Эмму за руку, не сводя с неё глаз, — ну просто не мог наглядеться.
«А ведь так может быть всё время», — подумал он. На безымянном пальце левой руки блестело обручальное кольцо, словно вечное напоминание о том, что она не принадлежит ему. Когда им принесли еду, у неё зазвонил телефон. Юхан сразу понял, что это Улле.
— Да, всё прошло хорошо, — говорила она. — Интересные лекции. Ага. Сидим с Вивекой в кафе, пьём вино. Ага. Скоро пойдём. Банкет начинается в восемь, — Она посмотрела на Юхана, а потом выражение её лица вдруг резко изменилось. — Что? Какой кошмар! А когда поднялась? М-м. Высокая? Ой-ой, постарайся давать ему побольше пить… И от воды тошнит? Ну надо же, заболел как раз, когда меня дома нет. Ты же собирался с утра играть в хоккей? А-а-а… понятно. А тебя не тошнит? А Сару? Если не прекратится, дай ему что-нибудь от обезвоживания, у нас дома есть что-нибудь? Ага. Надеюсь, он даст тебе поспать. Улле звонил, — зачем-то объяснила она. — У Филипа что-то с желудком, его рвёт весь вечер.
Она отхлебнула вина и отвернулась, уставившись в окно. Буквально на секунду, но за эту секунду он понял, что всё гораздо сложнее, чем ему хотелось бы. У них дети, и этого не изменишь. Он наблюдал за ней во время разговора и понял, насколько он не у дел. Да что он вообще знает о детских болезнях? И с её детьми он незнаком. Они не имеют к нему никакого отношения.
После ужина он предложил ей прогуляться. Дождь закончился, по набережной они дошли до острова Лонгхольмен. В темноте миновав старую верфь, по Мосту вздохов перебрались на другую сторону. В воде отражались огни Старого города, Ратуши и дома на Норра Мэларстранд.
Они присели на скамейку. Вздохнув, Эмма заговорила:
— Как же всё-таки красиво в Стокгольме! Тут так много воды, что нет ощущения большого города, хотя здесь столько людей. Я бы, наверное, смогла здесь жить.
— Правда?
— Правда. Иногда ты рассказываешь обо всём, что тут происходит, и мне становится завидно. Интересные люди, театры, выставки. Я даже начинаю думать, что много теряю, прозябая на Готланде. Там красиво, но ничего не происходит. К тому же никто никого не знает. Можно посидеть в кафе, раствориться в толпе, наблюдать за людьми. И машин здесь не так уж много. Наверное, это всё из-за воды, — закончила она и посмотрела на тёмное зеркало залива Риддарфьерден.
— Да, я люблю Стокгольм. И всегда буду любить.
— И всё-таки ты готов переехать на Готланд? — спросила она, внимательно глядя на него.
— Ради тебя — всё, что угодно. Всё, что угодно.
Они пришли домой и легли спать, как самая обычная пара. Юхана охватило чувство нереальности происходящего, он был совершенно счастлив. А ведь они могли бы вот так ложиться спать каждый вечер.
Суббота, 24 ноября
С утра шёл снег с дождём, дул сильный ветер, температура поднялась всего на пару градусов выше нуля. Кнутас вместе с детьми приготовил завтрак и поставил на стол вазу с цветами. Они взяли подарки для Лине, откашлялись, убедившись в том, что с утра всё-таки смогут спеть поздравительную песню. Нестройным хором запели «С днём рожденья тебя» и стали подниматься по лестнице.
Лине медленно села в кровати, тряхнув облаком рыжих кудрей. Широко улыбнулась при виде подарков. Она, как ребёнок, обожала получать подарки. Сначала она рассмотрела подарки детей: книга, лак для ногтей, календарь с красавцами-пожарными, которые держали на руках котят. Когда-то Лине была помолвлена с пожарным. Дети дразнили её, говоря, что мама питает слабость к мужчинам в форме. Подарок от мужа она оставила напоследок. Кнутас переминался с ноги на ногу, ему не терпелось, чтобы она скорее посмотрела. Он никак не мог придумать, что ей подарить, и тут ему в голову пришла великолепная идея. Он вспомнил, чего ей действительно хотелось. Несмотря на бесчисленные чудодейственные диеты и малодушные попытки начать заниматься спортом, Лине никак не удавалось сбросить вес. Поэтому его подарок включал всё, что могло помочь ей в этом нелёгком деле. Годовой абонемент в спортивный зал, скакалка, чтобы тренироваться дома, и стартовый пакет программы «Следим за весом».