– Но борьба с коррупцией тоже не обходится обществу просто так, – продолжал МЧ. – Из трех свойств справедливости нам сложнее всего реализовать принцип равного отношения ко всем. Неизбежность справедливости или наказания, если Вам так удобнее, вопрос скорее технический. Соответствие наказания совершённому проступку тоже из этой области. Запустить красное колесо легко, но возможно ли им управлять? Ещё одна Великая Чистка?! Да ещё и извечный русский вопрос: а судьи кто?..
Джон задумался и, к некоторому удивлению МЧ, закурил.
– Но не делать совсем ничего – неправильно!
МЧ с неудовольствием понял, что дискуссии не избежать. Джон производил приятное впечатление. Было в нём что-то подкупающее. Однако, что-то внутри МЧ подсказывало, что с такими людьми надо быть осторожнее.
– Да, Вы правы, Джон. Бороться с коррупцией необходимо. Вопрос в том, как. Наказывать мелких чиновников, гаишников? Или начать сверху – проверить каждого министра и депутата? Так ведь и то, и другое делается…
– Но, в то же время, все видят, что происходит в Москве, в Сочи, в Газпроме, Транснефти. Даже президент и премьер-министр публично говорят об огромных размерах коррупции. Ведь Вы должны быть в курсе! Почему же ситуация продолжает ухудшаться?
– Я не знаю ответа, Джон. Мне кажется, что заставить общество измениться сложно. Иногда кажется, что честных людей очень мало, если они вообще есть. Надо надеяться, что новое поколение будет более ответственным. Тем, кто переступил черту сложно вернуться назад.
– То есть, по-Вашему, надо просто ждать? И все пройдет само собой?
– Отчего же. Надо пытаться работать с молодежью, с обществом в целом. Рост благосостояния, уменьшение разрыва между бедными и богатыми, образование. Ну и репрессивные методы никто не отменял…
– Вы думаете, что эти новые хуйвэйбины не будут подвержены коррупции?
– Не знаю. Вряд ли. Наверное, со временем они разделятся на фракции: молодых бюрократов и идеалистов. Хотя, не уверен, что они так долго просуществуют – нет ни идей, ни лидеров, болото… С другой стороны, может это породит контркультуру, которая будет менее подвержена коррупции. Но пока никаких признаков ни того, ни другого не видно…
– То есть, в ближайшее время перемен к лучшему ждать не стоит?
– Чудес не бывает… Хотя… Может быть именно чудо нам и поможет.
– О чем Вы? – с интересом спросил Джон.
– Не знаю точно, но, может, стоит попробовать… – МЧ разлил чай по чашкам.
– Видите ли. С одной стороны, люди, накопившие состояния не совсем честным путем, очень заинтересованы в легализации своих капиталов, они более склонны играть по правилам. В Вашей стране что-то похожее называют лоббизмом.
Джон внимательно слушал своего собеседника.
– В то же время, у нас есть православие. И дело здесь не столько в религии. Прощение, на мой взгляд, является одной из фундаментальных идей нашего общества. Если люди согласятся простить взяточников-казнокрадов, то можно попробовать что-то изменить. Я предполагаю, что среди тех, кто переступил черту, большая часть хочет получить амнистию. Они не хотят жить и умереть непрощенными. Не государством, а обществом, может даже своими собственными детьми. Прощение в обмен на обещание играть по правилам – это и будет чудо. А может и не чудо: референдум по амнистии, новые законы и правила, общественный договор. Я думаю, что важнее остановить коррупцию, нежели наказать всех виновных.
– Интересная мысль, – Джон затянулся очередной сигаретой. – Вы думаете, это возможно?
– Не уверен. Это мои мысли, если хотите. Я не знаю всего, что происходит. Возможно, что ситуация гораздо хуже. А, может быть, правоохранительные органы смогут улучшить ситуацию гораздо быстрее. На мой взгляд, главный вопрос – готово ли общество?
– Но почему подобные идеи не обсуждаются в прессе? Что по этому поводу думает Ваша православная церковь?
– Попросить их добавить коррупцию в список смертных грехов? И объявить, что коррупционеры будут вечно гореть в аду на медленном огне?! И то, что внуки их будут прокляты до седьмого колена?! – с улыбкой ответил МЧ. – Может быть, решение проблемы коррупции никому сейчас не нужно? Возможно, имидж самой коррумпированной страны позволяет защитить внутренний рынок от конкуренции со стороны маленьких и средних иностранных компаний? Например, немецких. Большие корпорации могут договариваться на государственном уровне. А маленькие – нет. Поэтому и не идут сюда. Это даёт возможность резвиться менее эффективным местным предприятиям. Накопить жирок. Создать небольшой капитал… Или просто общество еще не готово к подобным дебатам. В системе 'человек-общество-государство', государство сейчас занимает центральную позицию. А общество фактически не существует из-за пассивности людей. Я верю в то, что общество должно определять государство, а не наоборот.