Большая часть следователей грохнула. Я улыбнулась, разглядывая носки своих ботинок. Те, кто пришел к нам не так давно, не засмеялись. Это была уже старая местная шутка. Я однажды ездила в командировку в областной центр – допросить там много народу надо было, документы изъять… А на месте оказалось, что фирм там таких уже нет, людей почти никого не нашла; кого нашла – те ничего путнего не показали. Ну, вернулась, особо не расстроившись. Отрицательный результат – тоже… И на таком же ежеутреннем совещании меня начальник и спрашивает: как, мол, съездила-то? А сама поездка мне понравилась – ездили на машине с опером, ранняя осень была, тепло, дорога красивая, по городу самой бегать не пришлось. На обратном пути еще шашлыков поели, я пива напилась… Ну, я на полном серьезе и ответила, не задумываясь, как на духу – хорошо, мол, съездила. Тут он у меня и спрашивает, а что сделала из намеченного? А мне ничего и не оставалось ответить как: «ничего». В общем, который год мне это уже аукается…
– Так, если уж речь зашла… – продолжил начальник. – Татьяна Дмитриевна, что там у вас по таможенному делу?
«Ого!», – подумала я. – «Это еще к чему?.. Так, чё отвечать-то?!»
– Нормально пока… Работаю.
– Какое – работаю?! У тебя ничего по делу не делается! Это, по-твоему – нормально?!
«А орать-то зачем?», – это первое, что я подумала, а потом до меня дошло, и я снова подумала: – «Ого! Пришла беда – откуда не ждали…»
– Запросы я направила, таможенников допросила – у них пятьдесят первая… Ответы пока еще не пришли, – я попробовала включить дурочку, уже понимая, что не сработает.
– Ты о чем говоришь-то?! Тебе перед своими коллегами не стыдно говорить такое? Запросы она направила! Ты капитан уже, а такое говоришь! За три недели по делу ни одного процессуального действия! А она запросы направила и сидит! Ждет! Чего ждешь-то?!
«Черт! Вот те раз…», – подумала я.
– Ну, мы же с вами обговаривали, что по этому делу… – я подняла глаза, взглянула на начальника, снова уставилась в пол.
– Что ты там обговаривала?!
– То, что передавать его будем, – напомнила я.
– Да, ты что такое говоришь-то?! – включилась в разговор заместитель начальника Веронова. – Кто с тобой такое мог обговаривать?!
И понеслось…
«Ну, ясно», – подумала я и дальше просто молчала.
Когда всех отпустили, мы с Надькой вернулись в кабинет. Я прикрыла за собой дверь, бросила на стол, за который мы сажали допрашиваемых, два тома таможенного дела и с размаху заехала ногой по тумбе этого стола. Стол издал жалкий скрипущий звук и немного перекосился. Отдала вчера дело на проверку, называется! Думала – не увижу больше!
– Пиздец! – сказала я, села на свое место и ударила обоими ладонями по крышке стола. – Больно-то как…
– Тань, да не бери ты в голову, – начала Надька.
– Ну, да – бери в рот! – передразнила я. – Что сейчас, в общем, и имело место. Уродство…
– Да, не переживай ты так… Чё ты вообще стала выступать-то?
– Выступать? – я даже отвлеклась от своих переживаний.
– Ну, что передавать там…
– Но, если на самом деле, когда мне это дело давали, он мне напрямую сказал: не заморачивайся, мол, запросы направь там, допроси тех, чьи объяснения есть – и пусть пока полежит… Потом мы его у тебя заберем и передадим в область – пусть они с ним и ебутся, раз хотели возбуждать.
– А, ну да – ты тогда еще мне говорила… Везет что-то тебе на «политические» дела.
– Да пошли они, уроды!
– Так теперь оно у тебя станется?
– Получается, что так. Пиздец! Нет, ну надо же – я еще с утра сегодня думала, что меня за Макарова иметь будут, а про это даже и не вспомнила! Когда же это кончиться?!
– А по Макарову как у тебя?
– Да никак, – хихикнула я. – Почти то же самое. Хрен я теперь по нему что-нибудь делать буду! Вообще палец о палец не ударю. Срок подойдет – приостановлю и все! Пусть что хотят, то и делают! Навозбуждают сначала всякой дряни!..
– Ну, так отменят приостановление и тебе снова вернут.
– Да – плевать…
– Давай кофе пить?
– Давай.
Надька включила чайник, достала из шкафа, заваленного бланками протоколов, две кружки, банку, сахар, сделала кофе, передала мне кружку.
– Фенк ю, Надин, – сказала я. – Итц вери кайнд оф ю. Итц вэ бэст финь ин вэ монинг – ту тэйк э кап оф кофи фром хэндз со бьютефул гёл[1].
– Это у тебя так истерика проявляется? – спросила она, посмотрев на меня очень недоверчиво.
– Типа того, – сказала я. – Нет, ну смотри вот… – я подула в кружку, попробовала языком кофе, обожглась и поставила ее на стол.
1
Спасибо, Надя. Это очень мило с твоей стороны. Это очень хорошая вещь с утра – получить чашку кофе из рук столь прекрасной девушки (англ.).