Дело № 23385.
«Жигули-универсал», нагруженный коробками, подъехал к задам магазина «Природа». Усков с Веником сноровисто выгрузили очередную партию продукции, сложили коробки у дверей подсобки. Усков скрылся в магазине, а Веник остался сторожить. Совсем скоро Усков вернулся с видом несолоно хлебавшего.
— Сдается, Веник, нам дали расчет, — сообщил он.
Веник вопросительно посмотрел на него, ожидая разъяснений.
— Сказали, что принимать больше не будут.
— Почему? — был задан естественный вопрос.
— Почему — не говорят. Наверное, не нужны больше наши цветы, видать, все клумбы засадили...
— А это куда? — Веник показал на коробки. — Жалко.
— Жалко, Веник, жалко, — задумчиво подтвердил Усков. Но неожиданно к нему пришла решимость: — А ну давай помогай,— приказал он, поднимая коробку с луковицами.
Вдвоем они мигом перенесли коробки обратно в машину и резко тронулись.
На обочине загородной дороги стояли «Жигули-универсал», оклеенные винными и сигаретными этикетками иностранного производства. Вплотную к дороге подступало свежевспаханное поле, а в поле трудились Усков с Веником: Усков сажал луковицы, засыпая лунки руками, а Веник рыл лунки—все новые я новые. Работа спорилась, даже вспотели, Усков с трудом, разогнулся, растер натруженную поясницу, посмотрел из-под ладони на солнце.
— Что, Веник, идет дело! — воскликнул удовлетворенно,— Это тебе не деньги считать, коммерсант. След на земле оставляем, так-то...
Дело № 23561.
В Запорожье Петрушин с Красиным прежде всего удостоверились, что официальной командировки в Москву Черемных не имел. И тогда настала очередь его допроса.
— Гражданин Черемных, вам разъясняются права подозреваемого, предусмотренные статьей 52 УПК РСФСР, — следователь Петрушин в таких случаях был строг и предельно официален. Акция ответственная, любые недоразумения должны быть по возможности исключены. Черемных обязан почувствовать, что имеет дело не просто с человеком, работающим следователем, а с лицом, представляющим или даже олицетворяющим Закон, его строгую, неотвратимую суть. — Прошу ответить на следующие вопросы. Где вы были пятого июля 1977 года и чем занимались?
— Я не помню.
— Поставлю вопрос более определенно: отлучались ли вы я этот день из Запорожья?
— Я хочу прежде всего знать, в чем меня подозревают. Я ничего не совершил.
— Законом не предусмотрена такая обязанность следователя на данном этапе. Вам будет сообщено об этом в нужное время.
— Я ничего не сделал, — растерянно повторил Черемных.
— В таком случае вам тем более нечего скрывать.
— Пятого июля? — наморщил лоб Черемных. — Кажется, я был дома. А я имею право не отвечать на этот вопрос?
— Полное, — подтвердил Петрушин.
Черемных помялся, поерзал.
— Я был на рыбалке, — соврал он неуклюже и вызывающе.
— Вы были в Москве, Черемных. Улетели из Запорожья пятого июля рейсом № 15-69 в 7 часов 15 минут. Это очевидно, и не это мы хотели узнать от вас. Нас интересует вопрос: были ли вы пятого июля в районе Медведково, на улице Полярной, у дома номер шесть?
Маленькая безобидная хитрость. Вреда не причиняет, а пользу иногда приносит. Наслаждаться ложью Черемных у Петрушина не было ни времени, ни настроения, а поэтому надо было побыстрее выйти на главные вопросы.
— Я никогда не был в районе Медведково,—уверенно, даже с некоторым пафосом, но и с видимым облегчением заявил Черемных.