— «Человек гневливый заводит ссору, и вспыльчивый много грешит», — сказал царь Соломон, быстро водя пером вдоль строк своего свитка с притчами. Ему пришлось сделать два глубоких вдоха и два глубоких выдоха, чтобы сочинить эту плотную в смысловом отношении притчу.
— А вот это правда, — довольно сказал полководец Ванея. — Служил у нас в полку один поручик, так он, помню, принял анекдот про павлина и замороженную курицу на свой счёт. Чуть насмерть меня не затоптал, конь педальный. Так что вы молодец, ваше величество. В смысле — автор жжёт. В смысле — давай, автор, пиши ещё.
И тут царь Соломон перестал вдыхать и выдыхать и внимательно посмотрел на полководца Ванею. Царь Соломон всё-таки был очень, очень, очень мудрым человеком, как ни крути. Поэтому он задумчиво спросил Ванею:
— Скажи мне, ты, фокус-группа, — много вас таких?
Полководец Ванея тоже был опытным придворным, не хуже кота Валерия. Он твёрдо знал, что не двигаться с места — это, конечно, очень важно, но ещё важнее быть уникальным в своём роде специалистом. Совершенно незаменимым. А то мало ли. Так что Ванея очень осторожно спросил:
— В каком смысле?..
— В смысле — таких вот представителей моего любящего народа, — сказал царь Соломон. — Умных таких. Проницательных, я бы даже сказал. Умеющих, я бы заметил, поддержать беседу. Ты им слово — они тебе десять, ты им притчу — они тебе трактат, ты им брошюрку — они тебе Талмуд в ответ накатают…
— А! — сказал Ванея. — Да как сказать. Ну, на народ наберется. Да вы пишите, ваше величество, не отвлекайтесь. У вас хорошо получается. Представитель целевой аудитории удовлетворён на восемьдесят шесть процентов, честное слово.
И тогда царь Соломон несколько раз глубоко вдохнул, медленно выдохнул — и начал терпеливо писать следующую притчу. А придворный кот Валерий сочувственно спросил царя Соломона:
— Хотите орешек?
— Хочу, — сказал царь Соломон.
