- Ты ешь одну сухомятку, - сурово указал он. - А человеку нужен разнообразный полноценный рацион.
Действительно, с тех пор, как я у него поселилась, я так и ела, в основном, хлеб, сыр и колбасу.
Опомнившись, я устыдилась собственного невежества. Но библиотека Фламмеля сумела оказать мне неожиданную помощь. В ней отыскался великолепный трактат, именуемый: «Монастырская трапеза». На самом деле, это была добротная кулинарная книга, содержащая рецепты приготовления блюд как для поста, так и для разговения. Слово «разговение» вызывало у меня неоднозначные ассоциации... Но рецепты и впрямь были хороши.
И тогда, воспользовавшись моментом, когда Фламмель отлучился по своим делам, я сварила суп. Чтобы не тратить время и бумагу на восхваление своих достижений, ограничусь описанием реакции Николя на результат моих действий. Когда он вернулся, то долго с подозрением принюхивался - чем это непривычно пахнет в доме. Когда он отыскал на кухне в кастрюле источник аромата, то очень осторожно заглянул под крышку. И некоторое время вглядывался, пытаясь определить вошедшие в состав ингредиенты. Ещё через четверть часа он сосредоточенно доедал вторую (подряд) порцию. После чего сообщил, что соли не хватает, капусты слишком много, а лавровый лист необходимо вылавливать и убирать сразу после того, как блюдо снимают с огня.
Наверное, вся эта тирада должна была означать: «Спасибо, Натали. Ты молодец». По крайней мере, так я её для себя перевела.
С тех пор у меня появилось новое развлечение. Я выуживала из «Монастырской трапезы» более-менее реалистичные рецепты и воплощала их в жизнь, исходя из имеющегося на кухне арсенала. Трюфелей с артишоками подать к обеду, конечно, не получалось, но элементарно запечь курицу под сыром или сварить гречневую кашу с потрошками - пожалуйста.
От процессов готовки я как-то плавно переключилась на протирание пыли, мытьё полов и чистку ковров. И даже, обнаглев, навела относительный порядок на стеллаже в гостиной. Естественно, опять-таки в отсутствие хозяина.
Тупая монотонная физическая работа оказывала заметный успокоительный эффект.
Я докатилась до того, что перештопала Фламмелю несколько пар шерстяных носков. После чего он стал поглядывать на меня как-то косо.
Каждый из моих дней стал походить на предыдущий и последующий. До обеда я валялась в своей комнате, сосредоточенно перечитывая «Монастырскую трапезу» или пробегая вскользь, по диагонали, книгу волшебных сказок. Где-то в середине дня Фламмель обычно уходил, до вечера, и я шла на кухню творить очередное блюдо. После чего бралась за тряпку и бездумно бродила по дому, протирая выступы, края полок, поправляя косо стоящие книги, перемещая заморские диковины на каминной полке так, чтобы расстояния между ними стали совершенно одинаковыми.
Иногда в тигле внутри камина мне попадался на глаза золотой слиток... Но никто не пытался его украсть, и я успокоилась на этот счёт.
Все действия, совершаемые на протяжении периода бодрствования, были направлены как можно более полно на то, чтобы начисто отключить мозги. И это мне почти удавалось.
Вечером, когда возвращался Фламмель, я уходила в свою комнату. И подолгу лежала на кровати, глядя, как за окном сгущаются сумерки. Сумерки начинались всё позже. День заметно прибавил в длину.
Каждые сумерки тянули с собой новый приступ тоски, от которого я уже не могла отбиться. Тихие крупные слёзы выкатывались из глаз, - а если я пыталась их удержать, то из носа, - нарочито медленно проползали по коже лица и впитывались в подушку. Ох, уж эта мне человеческая физиология!...
А потом приходили сны...».
Эпизод 16. «Структура магии».
« - А на улице-то - совсем весна! - мечтательно протянул Фламмель. Он, как обычно, развалился после завтрака в любимом кресле-качалке у камина. Сегодня он распахнул в гостиной одно из окон, и свежие дуновения разгуливали по всей комнате.
Я сидела за столом и созерцала осадок кофейной гущи на дне своей чашки. Картинка что-то напоминала, но я никак не могла сосредоточиться, чтобы постичь её суть. Какая-то то ли сетка, то ли паутина... И аморфное пятно по центру, похожее на жирную муху... Муха в паутине, что ли? Чушь. Правду говорят, что все гадания - пустое суеверие...
- Да, весна, - ответила я механически.
- По-моему, прекрасное время, - заметил Фламмель. - Всё пробуждается к жизни. Воздух просто упоителен!... Кстати, ты совсем не бываешь на свежем воздухе. Почему бы тебе не прогуляться?
Я тяжело вздохнула, отставила так и не разгаданную чашку и честно рассказала колдуну о своих страхах. Стесняться мне было уже нечего: мои честь и достоинство и так давно пропали, изодранные в клочья позорным падением. (Кстати, каламбурчик: бывают, оказывается, не только падшие ангелы, но и падшие демоны. Надо бы записать для коллекции).